Хроники экзорцистов. Книга 1. Поглотитель грехов

– Но самое страшное то, что я не помню ничего хорошего. Я знаю, что испытывал радость, счастье, удовольствие, потому что знаю, как оно чувствуется. Но я не помню ничего из этого: ни событий, ни людей, ни сами ощущения – как будто кто-то стер это все специально, оставив мне лишь воспоминания о боли, о зле, о гневе. И всякий раз, когда я об этом думаю, я понимаю, что это неправильно. Ведь так не должно быть?

Стефания замотала головой.

– Нет. Не должно, – тихо произнесла она.

– И в этот момент я думаю о Боге. Мне кажется, это он забрал мои счастливые воспоминания, оставив лишь бесконечное раскаяние. Невыносимое. Терзающее. Такое тяжелое и такое неизбежное. Именно это делает нас демонами. Мы отчаянно стремимся попасть в этот мир, чтобы обрести второй шанс. Чтобы обрести хорошие воспоминания. Добрые. Наполненные любовью и счастьем. Я очень устал от страшных картинок, Стефа. Я хочу побольше хороших.

– Прости, Корф, я бы очень хотела тебе поверить, но это идет вразрез со всем тем, что я вижу на процедурах. Демоны, наполненные яростью настолько огромной, что они не щадят даже маленьких детей и ломают им позвоночники. Нет там раскаяния.

– Я повторю тебе то, что сказал в первую встречу: не все мы одинаковые. Не все готовы использовать честные способы заработать Божью Благодать. Иногда кажется, что нужно рвать и метать, кричать в этой агонии, причинять боль другим, чтобы завладеть этим шансом на еще одну жизнь. Агония заставляет онкобольных людей прыгать из окон, разряжать дробь себе в голову. Никогда не знаешь, как поведешь себя, когда боль – это все, что есть в твоем мире. Мы были людьми. Такими же, как и ты. Просто мы совершили ошибки и получили по заслугам. Не все люди готовы раскаяться, также как и не все они готовы вообще прощения попросить. Демоны такие же. Есть среди них те, кто готов раскаяться и ступить на сложный тернистый путь к всепрощению, но вы же у нас эту возможность отобрали.

– Мы?! – удивилась Стефания.

– Вы засекретили знание о кавернах – единственном способе для демонов выйти в этот мир и замолить свои грехи. У них нет выхода оттуда, где они томятся, вы все запечатали.

– Если это знание попадет в зловредные руки…

– Ты говоришь как твои престарелые предшественники. Но ты ведь не такая.

– Ты меня не знаешь!

– Знаю достаточно, чтобы понять, что такие, как ты, Ева и Ибрагим – вы можете стать поворотным моментом в истории экзорцизма. Вы можете открыть нам возможность исправиться.

– Так что, ты хочешь сказать, что ты белый и пушистый и ты просто хочешь искупить вину?

– Искупить вину… Как много смысла прячется в двух словах. Это ведь не так легко, как кажется. Я не могу вернуть к жизни тех существ, у которых эти жизни отнял. Что же можно совершить такого, что засчитается как перекрывающим тот грех? Нет, здесь все сложнее. Это не игра в карты, где старшая бьет младшую. Я физически не смогу умереть столько раз, сколько жизней отнял. Эта игра сложнее, и никто не знает ее правил, потому что измерить боль невозможно, у каждого она своя, как и размер раскаяния.

– Так почему ты здесь? Кто тебя привел?

– Я не знаю.

– С трудом верю столь начитанному демону.

– Я знаю лишь то, что мне открыли. Кто это решает – припиши это еще к одному правилу игры.

– Позволь объясню тебе, как я это вижу. Ты знаешь и помнишь лишь то, что во власти тьмы. Ты – демон. Твоя суть принадлежит миру с полярностью, противоположной свету. То, что ты видишь свои самые злостные воспоминания, говорит лишь о том, что свету до тебя не пробиться. Это не Бог заставил тебя забыть обо всем хорошем. Это твоя суть. Таков закон. Закон не переступить. И пока ты демон, хороших картинок ты не вспомнишь, размер раскаяния достаточного для прощения – не познаешь.

Корф смотрел на Стефанию, не моргая, словно желал поверить в то, что она говорит на полном серьезе, приговаривая его к вечным мукам.

– Тогда что же мне делать, Стефания? Что делать демону, который хочет искупить грехи?

У нее не было ответа. До этого момента она даже и не подозревала, что те чудовища, с которыми она воюет в спальнях, на самом деле могут оказаться белыми и пушистыми котятами, залезшими в грех по своей глупости. Возможно ли это? Или все же Корф ее дурит? Или он сам не до конца осознает, что своей сути ему не изменить по одному лишь хотению?

– А возможно ли это вообще? Я имею в виду, скольких демонов ты знаешь, которым удалось заполучить Божью Благодать?

– Я не знаю ни одного. Но мне кажется, что я прав. Я знаю, что это возможно. В моей голове в какой-то ее части лежит это знание, Бог его вручил каждому демону, каждой грешной душе, вот только спрятал его, чтобы я сам его нашел и вспомнил.