Хроники Эвелин. Молчание Церрека

Питание машины полностью отключено, приборы будто молчали всегда, погрузив всё в полумрак, и через боковое стекло, прилипнув лбом, протерев от влаги, всматриваясь в тёмную пустоту, ничего так и не смогла разобрать. Но единственное, что заставило опомниться – воздух стал невыносимо тяжёлым, со сладковатым привкусом гнилостных ощущений, от чего закрыла рот ладонью, утопленная в длинном рукаве.

Что-то закопошилось, где-то сзади машины. Глухой рокот и хруст льда, скребущее душу, послышалось следом. Она инстинктивно содрогнулась, испытывая необходимость отыскать любое средство для защиты. Но, спустя секунд десять, пока пыталась отыскать в груде хлама хоть что-нибудь тяжёлое, чем можно защититься; выползти и уцепиться за кресло, внезапно, машина сама ожила, не издав привычного шума перед запуском всей системы. Она завибрировала, перед усилием потащиться наверх, выползти из кучи ледникового мусора. Под низом, привычно, зажужжали колеса, а машина стала вибрировать, слабо и очень вяло раскачиваться, чтобы вылезти задом и выкарабкаться из кучи мёрзлого мусора.

Эвелин – как игрушка и объект издевательств в руках существа, управляющий машиной. Будто специально, как только удавалось зацепиться за край сиденья, или ремни, снова падала, ударяясь головой об рычажки управления, ругаясь, про себя. И с новой силой вдавливало в пол, когда аппарат для исследований поверхности Марса рвался вверх.

Поиздевавшись над ней, она поняла, что единственный способ избавить себя от этого закрепиться на седле, с помощью ремней безопасности. Она нагло и с некоторой злостью заняла место Рика, слегка возненавидев прошлого хозяина места, что оставил в полном одиночестве в кабине. Совсем не беспокоясь про своё наполовину мокрое состояние и кашицу снега, что образовалась под ногами, посчитала необходимым вернуть машину в рабочее состояние. Только неживая сущность аппарата никак не желала признавать её человеческой особой, всякий раз отвергая её палец, игнорируя доступ к системе. Ведь отпечаток пальца – это не подробный ключ-геном, как уже знает, не имеющий ничего общего с человеческим, а обычный специфический узор, делающий палец каждого индивидуумом.

Но её возня была прервана уверенными шагами, раздающиеся где-то наверху, на крыше. И даже крохи льда, раздавленные широкой подошвой, болезненно отразились в голове. Затаила дыхание, на мгновение, почувствовав знакомую боль в затылке. Бросив прошлую затею доказать машине свою причастность к людскому роду, произвольно рукой потянулась к груди, подумав про самооборону. Но там – голое тело, лишённое пояса с кобурами на животе, лишь только тугой бандаж висел на груди. Но вокруг – ничего, остались разве что пули, посеянные густо по всему полу и на лобовом стекле.

Но боковая дверь распахнулась медленно, и, щёлкнув замком, впустила внутрь новые порции того самого отвратного тошнотворного запаха. Дверца, как ковш экскаватора, вырезала в жёстком снегу полукруг, снимая верхи холодной массы. Для него она осталась незамеченной и её внешнее состояние, погруженное в растерянную панику, не вызвало недоумение, а только лишь, когда стало возможным, полез внутрь, унося за собой комки мокрого обледенелого снега, цепляясь руками за что угодно, лишь бы протиснуться в кабину.

Всего-то пара секунд потребовалось тому, чтобы устроиться на противоположной стороне, где, до падения обитала Эвелин, и запустить питание системы аппарата одним нажатием пальца, что не удавалось ей. Редкостный громкий сигнал, оповещающий автоматическое закрытие дверцы, и она оказалась едва ли не вытесненная стеной жёсткого снега, пропитанный тем гадким запахом, который дверца зачерпнула, как ковш экскаватора, вовнутрь.

Он сразу взялся наводить порядок, подготавливая аппарат к новому движению. Проблема сразу читалась на его лице. Он дышал носом, крепко сцепив челюсти, на что-то затаив злобу. Оттолкнувшись от панели, устав вглядываться в ярко оранжевый монитор, помотал головой, сердито. Демонстративно выдохнув, аккуратно взялся за штурвал, решив заговорить с ней, наконец-таки.

– Мы потеряли одно колесо… Мне пришлось отключить и второе. Хорошо, что не крайнее, но шасси изрядно потрёпанное. Мы попали в поток зыбучих масс, состоящие из мусора, льда и камней… Пока нас несло, оно застопорилось, – заговорил тихо, прерывисто, и только сейчас осмелился повернуться к ней. – Ты как? Кажется, тебе досталось… Хотя, сама виновата – надо пристёгиваться, в таких случаях.

Аппарат завизжал, пытаясь покинуть гору из льда, к которой прирос.

– Мне нужна карта навигации… Та, что напротив тебя… Слышишь?

Но она, оказавшись придавленная плотной стеной жёсткого снега, выгребала его со своего места, утрамбовывая в один из пустых мешков, найденный под сиденьем. Она это делала с отвращением, и, стараясь максимально задержать дыхание, наполняла тот мешок поскорей, пока снег не превратился в квашню, растекающаяся по ладони. Нос, как только смогла скрыла под воротником чёрной кофты, натянув на острый кончик; с мокрых рукавов, струйками, стекала талая вода.