Хроники Гелинора. Кровь Воинов

Для перемещения в пространстве без помощи рукотворных или магически созданных порталов необходимо сотворить заклинание, способное расщепить чародея на мельчайшие составляющие, причем разделить не только тело, но и сознание, а также душу, что во сто крат сложнее. После чего сотворенное заклинание должно перенести все, что осталось от чародея, сотворившего его, в нужное место, рассекая пространство тварного мира вместе с мириадами частиц астрала, пронизывающих этот самый мир. Затем заклинание должно в точке назначения собрать в единое целое то, что само же и расщепило в точке исходной.

При успешно сотворенном заклинании чародей возродится в нужном месте в первоначальном виде, материализовавшись буквально из воздуха. Если же заклинание чародея по пути потеряет хоть одну, даже самую малую частичку того, что составляет его целостное «я»… Что ж, такой незадачливый чародей попросту перестанет существовать.

Но на пирсе не было никого, кто мог бы оценить прошедшее без изъянов появление незнакомца в черном балахоне. Никто не встречал прибывшего гостя, ведь был он гостем незваным. Он или она (неизвестно, кто на самом деле был под балахоном и чье лицо скрывала птичья маска) не обращал внимания на такие мелочи.

Незнакомец явился сюда не для дружеских бесед. Обладатель птичьей маски пришел свершить необходимое возмездие. Он не жаждал этого, но и не был против того, что собирался совершить. Это была именно необходимость. Поэтому так ли важно, кого он встретит первым, а в чьи глаза заглянет в конце, перед тем как все закончится, если уже совсем скоро один за другим все служители Святого Свента умрут?

Элиза сидела возле распахнутого окна в своей комнате на втором этаже храмового здания, приспособленного под покои для всех служителей Святого Свента. Она оставила свою одежду на широкой кровати, сложив ее аккуратно на шелковом покрывале, расшитом серебряными и золотыми нитями в причудливый орнамент. Верховная Мать сидела у окна полностью обнаженной, грея свою гладкую кожу в лучах полуденного солнца.

У многих женщин в ее возрасте кожа теряла былую упругость и красоту. Элиза же этого не допускала. Специальные мази, отвары, парочка невинных заклятий и наговоров – и даже в преклонном возрасте можно выглядеть, словно тебе чуть больше двадцати. Конечно, за подобную роскошь приходилось платить, и цена у такой жизни была немалой, но об этом Элиза никогда не беспокоилась. Она всегда знала, где и как раздобыть нужные суммы.

Бедняга Рикон. Знай он обо всех источниках ее доходов – давно умер бы от сердечного приступа.

А вот, кстати, и он. Старик вышел из парадной двери храмовых покоев и направился к храму, где располагалось казначейство, неся в руках охапку пергаментных свитков. Элиза подалась вперед и выставила роскошную грудь, без скромности демонстрируя свое великолепие. Женщина не сомневалась, что старик обернется, он всегда оборачивался, словно проверяя, не следит ли кто за ним. Обернется и заметит ее.

И Рикон действительно обернулся.

Светлый Отец застыл в благоговейном трепете, не в силах отвести взгляд от представшего его взору зрелища. Возможно, он даже сразу не понял, кому именно принадлежит обнаженная грудь, освещаемая полуденным солнцем, да и вряд ли Светлый Отец вообще смотрел на лицо женщины.

Но минутное потрясение прошло, и отец Рикон таки заметил, что именно за дама выставила свои прелести напоказ. Встретившись взглядом с Верховной Матерью, он чертыхнулся и невольно выронил на землю все свитки, что нес. Пытаясь нагнуться, чтобы собрать документы, отец Рикон запутался в своих одеждах и неуклюже повалился наземь, прямо на свитки.

Вторая попытка также не увенчалась успехом, и лишь с третьего раза старик смог-таки собрать в более-менее ровную охапку все свитки и подняться на ноги. Кинув еще один быстрый взгляд на обнаженную Верховную Мать, Светлый Отец Рикон поспешил удалиться. Его лицо раскраснелось, приняв едва ли не свекольный оттенок: казалось, покраснел даже лысый череп служителя Святого Свента. Весь путь, что отец Рикон проделал от места происшествия до казначейства, он что-то с возмущением бурчал себе под нос, низко опустив голову.

Ха! Вот так-то. Маленькие бунтарские выходки, присущие ее характеру. Пусть попробуют что-либо возразить. Ни в одном из многочисленных законов храма нет ни слова о том, что Верховный служитель не имеет права обнажаться пред другими служителями, тем более находясь в своих покоях. Даже в этических правилах и своде традиций, составленном уже после смерти Святого Свента первой Верховной Матерью храма, нет ничего подобного.

А то, что не запрещено, человек всегда вправе сделать, верно? Хотя Элиза сильно сомневалась, что ее предшественнице приходило в голову расхаживать по храму в чем мать родила.

Верховная Мать невольно улыбнулась. Нужно радоваться маленьким победам, пока есть такая возможность. Тем более что поводов для радости у нее было сейчас немного. Напротив, ей было даже жизненно необходимо чем-то отвлечь себя от невеселых мыслей, что так и лезли в голову.