Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Поначалу испанский грипп не вызывал особой тревоги среди южноафриканских медиков. Грипп рассматривался как обычное заболевание, редко приводящее к летальному исходу, если только пациенты уже не были подвержены чрезмерному риску из-за возраста (к группам риска относились дети и старики) или ранее существовавших условий. Оливер Эш, выдающийся кимберлийский врач, чувствовал себя более чем способным справиться со вспышкой болезни.

Работая над эпидемиями в Лондоне (Уайтчепел), Шеффилде и Мейдстоне почти тридцать лет назад, я думал, что знаю, что означает эпидемия гриппа. И, когда начались слухи о надвигающейся вспышке, я просто предвкушал несколько недель сверхурочной работы, с довольно высокой смертностью среди старых, слабых людей и алкоголиков, хотя большинство случаев будут легкими [5].

Поначалу грипп не оказал особого влияния на жизнь людей. Смерть была редкостью, а выздоровление – быстрым. Информационное агентство Reuters заявило, что вспышка болезни «не рассматривалась всерьез» и только «доставит временные неудобства без серьезных потерь. Ввиду того, что заболело очень большое количество людей, тот факт, что была только одна смерть, должен считаться обнадеживающим» [6].

В результате Южно-Африканский Союз оказался совершенно не готов к эпидемии испанского гриппа, разразившейся в сентябре 1918 года. Медицинские работники и государственные служащие по-прежнему не знали об эпидемии в других частях мира, поскольку грипп не является заболеванием, подлежащим уведомлению. Официальных предупреждений о том, что пассажиры кораблей, прибывающих в Союз, могут быть заражены этой болезнью, не поступало, а об эпидемии в Европе из-за войны было мало новостей. Те сообщения в прессе и медицинских журналах, которые упоминали испанский грипп, предполагали, что он был очень заразным, но с низкой смертностью. Регион не имел ни малейшего представления о надвигающейся катастрофе. Кейптаун уже пережил первую, сравнительно легкую, волну испанского гриппа в июле 1918 года, что обеспечило населению некоторый иммунитет. Но смертельный штамм вируса гриппа, который поразил Кейптаун в сентябре 1918 года, был гораздо более опасным.

Тринадцатого сентября в Кейптаун из Сьерра-Леоне прибыл военный корабль «Ярослав», который привез домой из Европы около 1300 военнослужащих южноафриканского туземного трудового корпуса (SANLC) для демобилизации, среди которых было сорок три заболевших гриппом [7]. Тринадцать человек все еще были больны, когда корабль пришвартовался в Кейптауне, и один из них умер той же ночью. В результате заболевших гриппом отправили в военный госпиталь № 7 в Вудстоке, а остальных поместили на карантин в лагере Роузбэнк [8]. Когда ни у одного из этих людей не развились симптомы заболевания, им было разрешено уехать домой 16 и 17 сентября. На следующий же день грипп разразился среди персонала Роузбэнка, транспортного подразделения, которое перевозило туда войска, и среди персонала больницы. Девятнадцатого сентября появились новые случаи заболевания среди людей со второго десантного корабля «Вероней», который также заходил во Фритаун (Сьерра-Леоне) [9]. Войска, как и прежде, были помещены в карантин, и только те, кто не болел гриппом, могли вернуться домой. Но, несмотря на все эти меры предосторожности, к 6 октября число умерших от испанского гриппа и пневмонии в Кейптауне превысило 160 человек за день [10].

Когда связь между вспышкой болезни и прибытием «Ярослава» и «Веронея» в Кейптаун стала достоянием общественности, газеты первыми стали говорить, что болезнь принесли военные корабли. А The Cape Times утверждала, что чиновники Министерства здравоохранения «не понимают своего долга перед обществом» [11], а Де Бюргер обвинял департамент в грубой халатности [12].

Кейптаун представлял идеальные условия для смертельной эпидемии. Его население составляло более 270 000 человек, включая тысячи военнослужащих, а также белых, черных и цветных граждан (кейпские цветные, как они сами себя называют, являются коренной этнической группой, потомками белых и черных). Грипп процветал в грязных многоквартирных домах и трущобах Шестого округа и Малайского квартала. Испанский грипп все еще не был объявлен заболеванием, подлежащим уведомлению, то есть не было никаких официальных сообщений, но к 1 октября The Cape Argus утверждала, что «можно почти с уверенностью сказать, что всех местных жителей коснулась эпидемия» [13]. Но мало кто был готов рассматривать испанский грипп как серьезную угрозу для жизни, даже когда 30 сентября умер Джон Смит, двадцатилетний мастер по изготовлению кистей из Шестого округа [14].