Хроники Кадуола

«Вот так будет лучше, — вздохнул Бодвин Вук. — Арлес, ты можешь сесть, если хочешь. Спанчетта, мы больше не нуждаемся в ваших услугах, вы можете идти».

«Одну минуту! — отрезала Спанчетта. — В чем обвиняют Арлеса?»

«В данный момент никакие обвинения не предъявляются. Арлес, если хочешь, ты можешь потребовать присутствия Фратано, другого советника или даже твоей матери. С другой стороны, ты можешь самостоятельно отвечать на вопросы — или даже отказаться отвечать. В последнем случае тебя арестуют, обвинят и будут судить».

«На каких основаниях? — закричала Спанчетта. — Я имею право знать!»

«А, мы что-нибудь придумаем, не сомневайтесь. Арлес, у тебя нет никаких идей на этот счет?»

Арлес облизал пухлые губы, покосился на мать и капризно сказал: «Мне не нужны ничьи советы. И я предпочитаю говорить с вами один».

Спанчетта наконец ушла; Шард плотно закрыл за ней дверь.

«А теперь, — продолжил Бодвин Вук, — отвечай на вопросы ясно, кратко и без утайки. От тебя не требуется признание вины, но ты обязан сообщить о любом преступлении, совершенном любым другим человеком, если он тебе известно. Начнем сначала. Известно ли тебе, кто убил Сесили Ведер?»

«Конечно, нет!»

«Подробно опиши, что ты делал той ночью, когда ее убили».

Арлес прокашлялся: «Что бы я ни делал, это не имеет никакого отношения к Сесили».

«Неужели? Мы знаем, что ты покинул свой пост у табора и переоделся в костюм бесстрашного льва. Видели, как ты вернулся к разгрузочной площадке за театром на грузовике винодельни».

«Это невозможно, — сказал Арлес. — Меня там не было. Вам наврали».

«Где же ты был?»

Арлес посмотрел на закрытую дверь и стал говорить тише: «У меня было свидание с молодой женщиной. Я договорился с ней до того, как меня назначили в патруль, и не хотел нарушать обещание».

«Кто она?»

Арлес снова бросил взгляд на дверь и заговорил еще тише, почти беззвучно: «Мать ее не любит. Если она узнает, мне не поздоровится».

«Как зовут девушку, с которой ты встретился?»

«А вы расскажете моей матери?»

«Вполне возможно. Твой проступок невозможно утаить, и не подлежит сомнению, что тебя накажут».

«Накажут? За что? Маршировать вдоль этого забора ночью просто глупо! Одного человека в патруле вполне достаточно».

«Как бы то ни было, почему Керди не сообщил о твоем прогуле?»

«Он знал, куда я направлялся, знал, что я на свидании и больше нигде. Он понимал, что в таких обстоятельствах донести на меня значило бы сделать большой шум из-за какого-то пустяка. Поэтому он согласился промолчать. Мы же оба — бесстрашные львы, не забывайте!»

«Не забуду. Тебе представится возможность попрактиковаться в рычании, когда тебя будут пороть».

«Пороть?» — повысил голос Арлес.

«Не могу точно предсказать размер и характер наказания. Скорее всего, тебя пожалеют, и ты не получишь по заслугам. Как звали молодую женщину?»

«Она выступала со мной в труппе «Лицедеев». Друзилла ко-Лаверти».

«И где вы проводили время?»

«В темном углу «Старой беседки», откуда было видно «Фантасмагорию». А потом мы просто там сидели и болтали».

«Кто-нибудь вас видел?»

«Конечно. Целая толпа. Но может быть, на нас никто не обращал особого внимания».

Наступило молчание.

«Как насчет костюма? — спросил Глоуэн. — Ты взял его с собой в патруль?»

Арлес только пожал плечами, явно считая, что отвечать на вопросы Глоуэна было бы ниже его достоинства. Но Бодвин Вук мягко напомнил: «Тебе задали вопрос».

«Я оставил свой костюм здесь, в пансионе. Не хотел тратить время зря, залез в гардероб «Лицедеев» и напялил «первобытный» костюм, с головой горгульи. Никто не заметил разницы. Даже бесстрашные львы».

«Так-так. И что дальше?»

«Перед полуночью я сбросил костюм, вернулся к табору и проверил обходной лист — Керди подписывался каждые полчаса. Все было в полном порядке и, по-моему, я никому ничего плохого не сделал».

Бодвин Вук покачал головой с угрожающим неодобрением и произнес резким, гнусавым тоном: «Некрасивая история! Вы пренебрегли своими прямыми обязанностями. Подделали официальный документ, злоупотребили доверием руководства... Ты что-то сказал?»

Арлес, пытавшийся вставить какое-то замечание в свою защиту, передумал и угрюмо пробормотал: «Нет, ничего. Ничего я не сказал».

Бодвин Вук поднял со стола какие-то бумаги и раздраженно бросил их: «Мы еще выясним, чем ты занимался той ночью. Можешь идти».

Глава 3

1

День за днем проходили недели. Смена времен года неумолима, и даже разноцветные огни, блестящая мишура и звон бубенчиков Парильи не смогли ее остановить — за осенью последовала зима. Исчезновение Сесили Ведер отошло в прошлое — всеобщее возмущение потеряло остроту, хотя все прекрасно знали, что прямо среди них, рядом, жил человек с кошмарной тайной за душой.