– Договорились о пяти парткойнах в день, – сознался я, не став ничего выдумывать.
– Хотите арестовать при передаче взятки? – гадала Эбберт.
– Нет, это просто послание Партии, что я «расположен к беседе».
– И для чего? – Лина явно не поспевала за моим ходом мыслей.
– Хочу, чтобы они сами указали на того, кто мне нужен, – я продолжил мять папиросу близ ноздрей, чувствуя, как благотворно она влияет на мой организм.
– Думаете, что замешан
– Улики косвенные, да и не заложит он своего директора. Будет молчать и надеяться, что покровитель вытащит его из неприятностей. Как бы ни был опасен тот же Гочи, но он всего лишь уличная шпана, а сейчас мы, по сути, имеем дело с верхушкой Дотационной Службы, их образы вылизаны и обласканы по всему ГОЛОНЕТу, а репутация так чиста, что их Служба больше смахивает на филиал добра и безвозмездной помощи нуждающимся. А ты хочешь просто арестовать Томаса Брейдера и вменить ему двадцать четыре убийства, не имея на то прямых улик? Выбивать из него показания, чтобы он сдал своего Босса? Да общественность сожрёт
– А что тогда делать?
– Ничего, – я помусолил сигаретный фильтр во рту. – Нам остается только ждать.
– И что же, мы просто возьмём новое дело, а два десятка трупов пусть просто «подождут» в сторонке?
– Вся эта игра могла затянуться на месяцы, а нам ничего бы не осталось, кроме как ждать, когда они оступятся, – из кармана брюк я вытащил колбу, чтобы поиграть её содержимым на свету. – Но они уже сделали полную глупость, просрав этих трёх «малышей», поэтому ждать нам недолго, Эбберт. Думаю, пару-тройку дней.
Лина повернулась в мою сторону и пристально взглянула мне в глаза, словно решая, удастся ли ей докопаться до чего-либо еще. Мгновение она продолжала сверлить меня взглядом, а затем, кивнув каким-то своим мыслям, снова улеглась на ступени. Значительно ближе, чем в прошлый раз. Настолько, что её гладкие волосы задевали мою щеку, сплетаясь с клокастой щетиной. Я аккуратно привстал на локте, и, взглянув на Лину, не смог сдержать улыбку. Вытянувшись по струнке, она лежала на ступенях с закрытыми глазами, сжимая в руках мой томик библии в районе груди.
–
– Видимо, «пару-тройку дней» ждать не придётся, сэр. – Улыбнулась Эбберт, не открывая глаз.
Глава 15. Дитя
Солнце уже окончательно закатилось за горизонт, однако вступавший в свои полномочия неоновый вечер лишь ярче зажигал панорамные окна Эфеса, заполняя каждый отдел холодным газоразрядным свечением. Мы с Линой направлялись к Капитану, надеясь встретить гостя из Гикопротория на ковре у начальства, однако ни первого, ни второго в кабинете не оказалось. Тем не менее за столом всё же кто-то сидел. Нагловато покачиваясь в кресле, явно большем, чем она сама, посетительница с любопытством изучала секретные табель–формуляры, разбросанные по столу нашего доблестного главы.
– Зоя Михайловна, а какими судьбами? – наконец признал я в этой маленькой леди дочь своего Капитана.
Я не видел Зою больше года. За минувшее время её когда-то длинные косы превратились в аккуратную стрижку чуть выше плеча, а новая школьная форма выгодно стройнила и без того вытянувшуюся девочку.
– Дядя Рома! – ребенок радостно закричал, и, отбросив важные данные на стол, прыжками устремился в мои объятия.
Сдавленные детскими руками ребра не ожидали такого натиска, но ради улыбки этого чертёнка я мог бы стерпеть что угодно.
– Значит, отец твой филонит где-то, а ты за него тут отдуваешься? – спросил я, когда мои легкие снова могли наполняться воздухом.
– Нет, он в морге! – весело отозвался ребёнок.
– Да ты что! А ведь был так молод! – дразнил я малышку.
– Да ну нет, дядя Рома! С папой всё хорошо, он живой! Просто пришел какой-то важный человек трупы посмотреть. Вот папа и отправился трупов показать. Я тоже хотела, но папа приказал остаться за главную, вдруг кто придёт.
Стало быть, партиец уже вовсю хозяйничает, а капитан ему вместо гида? Значит, и нам следует «трупов» посмотреть, благо, в морге теперь их завались.
– А вы что за тётя? – спросила девочка, дергая за рукав Лину.
– Это моя кураторская деятельность, – ответил я за кадета.
– Кур… кура… твоя новая жена? – гадала Зоя.
Ничто так не обескураживает, как искренняя наивность ребенка. И по выражению лица Лины можно было сделать вывод, что с подобными догматами она еще не сталкивалась.
– Привет, зайка, я Лина! Работаю с дядей Романом. Прям как твой папа когда-то! – пролопотала кадет не своим голосом.