Хроники Максима Волгина

– Отличная нора! Чистая, сухая. Гладенькая.

Шур посмотрел на Максима, Максим посмотрел на Шура. Они одновременно подумали об одном и том же. И в следующую секунду Максим рванул к дыре. Шур перехватил его, остановил:

– Нет, лучше я пойду.

Лаз был узковат для сфинкса, он с трудом протиснул в него свое гибкое тонкое тело. Прошла минута, другая… И вдруг из-под земли донесся приглушенный расстоянием вопль: «А-а-а! Помогите!» Сомневаться не приходилось, так вопить мог только коротышка. А миг спустя к воплям присоединился грозный рык сфинкса.

Что происходило под землей, Максим не знал, мог лишь догадываться. Нет, он не хотел догадываться! Он выхватил станнер и ждал, не отводя глаз от черного отверстия. Огница подошла к нему, взяла за руку, крепко сжала.

– Страшно, – шепнула на ухо.

Страшно? Да, Максиму было страшно – за друзей, нарвавшихся на непонятное и оттого жуткое. А за себя? Разве ему здесь, на поверхности, что-то грозило? Внезапно представилось, как земля вокруг вспухает белыми выростами… Додумать он не успел. В отверстии зашуршало, Максим дернулся, едва не нажав на кнопку спуска… Из норы вывалился Гундарин. Трясущийся от ужаса, перемазанный грязью, но вполне целый и невредимый. Коротышка вскочил на ноги и драпанул бы, только его и видели. Но Максим уже опомнился, схватил за руку, удержал.

– Что там было?

– Н-не…знай…йю… – Гуня стучал зубами, и отнюдь не от холода. – Большое, с зубами, с когтями. Темно там! Ничиво не видать…

– Шур где? – не отпускал его Максим.

Гуня помолчал немного, опасливо оглянулся на дыру. Предположил:

– A-а… наверно, его этава… разорвали.

– Что?!

Максима обдало холодом. Шур погиб?! Нет, не может такого быть! Он рванул к норе, не думая, как протиснется в лаз, не думая, что поджидает его там, в абсолютной темноте. Он спешил на помощь другу! Но и Огница сообразила, о чем идет речь.

– Нет!

Схватила за руки, повисла, не пуская к норе. Силы и веса у нее было достаточно, чтобы удержать. Максим зло зашипел, крутанулся, пытаясь вырваться из цепких рук девушки.

– Пусти! Там Шур погибает!

– Не пущу! Ты тоже погибнешь!

Она норовила оттянуть Максима подальше от норы, от дерева, под которым та скрывалась. А он старался отцепить ее руки, оттолкнуть от себя. Но силы были примерно равны, ни одному не удавалось задуманное. Они боролись, натужно сопя, разбрасывая по сторонам комья грязи из-под ног, пока спокойный голос за спиной Максима не сообщил:

– Все, можешь его отпускать.

Слов Огница не поняла, потому продолжала держать парня. А тот резко развернулся, заорал радостно:

– Шур?! Ты живой!

– Почти.

Сфинкс выпростался из норы и тут же скривился от боли. Правый бок у него был разодран до крови.

– Ты ранен?! Что там было? А то от короткого толку никакого. Лепечет: «зубы, когти».

– Он правильно говорит, – согласился сфинкс. – Зубы, когти – кроты там живут. Большие. С тебя ростом.

Заметив, как Максим быстро навел станнер на отверстие, добавил:

– Нет, сюда не полезут. Они слепые. Боятся солнца.

Максим облегченно выдохнул. Потом снова посмотрел на разодранный бок друга. Кровь продолжала сочиться из раны, густыми каплями стекала по шерсти. Крови было много.

– Тебе же рану нужно… обработать как-то?

– Да, не мешало бы, – согласился тот. – И развести костер, чтобы вы согрелись. Я видел сухое дерево, дрова. У девушки есть чем поджечь…

Костер они развели за две сотни шагов от злополучной норы. Гундарин хотел бы отойти подальше, но раны Шура были слишком глубокие, чтобы продолжать путь. Найти сухие дрова не удалось, но криссовская зажигалка прекрасно справилась и с влажными. Спустя четверть часа костерок уже весело потрескивал, стало теплее и веселее. А когда умяли миску разогретой на костре каши – пусть и синтетической, – и вовсе разомлели. Максим прилег возле костра на минутку и… сам не заметил, как задремал.

Разбудил его солнечный луч, нагло лезущий в глаза. Он чихнул, просыпаясь окончательно, сел. Их костерок догорел, рядом на подстилке ворочалась Огница, немного дальше похрапывал Гуня. Шур исчез.

Максим осмотрелся по сторонам. В первый миг показалось, что во сне его перенесли в совершенно иное место. Но это была та самая полянка, окруженная сучковатыми бурыми деревьями. Нет, не бурыми. Деревья вокруг были ярко-зелеными! Под лучами солнца листики выпрямились, развернулись перпендикулярно ветвям, и, главное, поменяли цвет. Выпавший снег растаял, лес вокруг больше не выглядел зимним и унылым. Теперь здесь была весна.

Огница зевнула, протерла глаза. И выпучила их, оглядываясь по сторонам.

– Ух ты, красота какая…

Максим недоуменно пожал плечами. Чего-то особенно красивого он не наблюдал. Все та же грязь под ногами, вместо травы – жалкие былинки, ни одного цветочка нет. С земными лесами не сравнить. Хотя на человека, жившего в мире, где не бывает настоящей весны, эта зелень могла произвести впечатление.

– Ты не видела, куда Шур делся? – спросил он у девушки.

– А? Кажется, туда пошел. – Огница махнула рукой. – Может, ему одному побыть захотелось?