Хроники Миланы Грей:Полукровка.

это тяжело, так еще, как я только встала, сразу же рухнула обратно на диван. Ступни

невыносимо заболи, словно я встала на острые ножи, и они разорвали всю кожу. Раны

щипало и жгло.

– Ай, ступня! Две! Ай! – завопила я, чуть ли не плача от адской боли.

– А что ты думала, побегаешь по стеклу, и ничего не будет? – спросил Фред, стоявший в

дверях.

– Я походить хотела… - проныла я, часто моргая, надеясь сдержать слезы.

– Теперь пару денечков сможешь максимум ездить, – слабо улыбнулся Фред, подкатывая

инвалидное кресло к дивану. В любой ситуации он находил тему для шуток. – Рад тебя

видеть живой, малолетка.

– Я тоже тебя рада видеть, – пробубнила я. – Мне бы переодеться, – сказала я, рассматривая разорванное, прилипшее к телу платье.

– Оливия? – позвал Джеймс.

– Да, – отозвалась она. – Милана, я тебе помогу.

Джеймс пересадил меня в кресло, и Оливия выкатила его из комнаты. Меня выводило из

себя отсутствие полной самостоятельности. Меня до трясучки бесило, что я не могу сама, на ногах перемещаться.

– Не нравится мне это кресло, – ударила я по подлокотнику.

– Потерпи немного, пару денечков, пока что-нибудь другое не придумаем, – успокаивала

меня Оливия.

– Как управлять этой штукой?

– Крутить колеса.

Я крутанула колеса, выезжая из-под рук Оливии. Зависимость от ржавой железяки меня

не подбадривала, особенно когда меня кто-то вез. Как назло, лестницу я не могла

преодолеть самостоятельно, и мне пришлось остановиться.

– Подожди, я кого-нибудь позову, – сказала Оливия и взлетела по ступеням.

Я позавидовала ей черной завистью. Вскоре подруга вернулась с Денисом и Эриком. Они

подняли кресло наверх вместе со мной. Наблюдая за трусящимися ручками Эрика, я

могла бы поклясться, что они меня уронят, и я свалюсь с лестницы и сломаю шею. Но

обошлось без этого. Злая и расстроенная, я поехала в спальню, через гостиную.

«Простите, спасибо», - вместо меня сказала ребятам Оливия и поспешила за моим

разваливающимся «способом перемещения». Она помогла мне въехать через порог в

коридор.

– Я ванну налью. Возьми одежду и все что надо в спальне. Только, аккуратней, смотри, чтобы швы не разошлись, – сказала она и упорхнула в ванную комнату.«Швы? Какие ещё

швы? Как мне что-то зашивали, я не помнила, да и не чувствовала.

Я въехала в пустую спальню и, взяв вещи, сложила их на колени. Не успела я углубиться в

размышления о том, какая же я идиотка в кресле на колесиках, как вернулась Оливия.

Оно вкатила меня в отдельную ванную комнату и вышла. Подъехав к наполненной ванне, от которой шел легкий пар, я расстегнула платье, начала его снимать, но прилипшая ткань

отдиралась больно и с кровью. Я стиснула челюсти и, глубоко вдохнув, спросила себя

вслух: «Ну и как я его сниму?» - а потом перекинула ноги, держась на трусящихся руках, и

залезла в ванну прямо в платье. Вода окрасилась в бледно-красный цвет. Платье было

уничтожено: остатки подола едва прикрывали ноги, шов у молнии порвался, одна-

единственная лямка еле держалась. Я аккуратно, не спеша отлепляя каждый клочок

одежды, сняла мокрые, разорванные лохмотья. Попрощавшись с великолепным платьем, я решила осмотреть свои раны. Как только я коснулась ступни, пульсирующей от боли, сразу же обнаружила кучу царапин, отсутствие кожи в некоторых местах и один шов. Моя

попытка походить не осталась бесследной: одна из ран слегка кровоточила. Под слоем

мокрого бинта, сокрушенно висевшего на икре, был еще один шов, заклеенный большим

пластырям, который я намерилась отклеить, несмотря на болезненность процесса. Рана, как мне показалось, была неглубокой, но, когда я напрягала ногу, нитки неприятно тянули

(А когда я столь мерзкое ощущение еще и представляла: рану, зашитую нитками с черной, засохшей на ней кровью…), дотрагиваться даже до пластыря было очень больно. Мой

бедный друг - висок был снова зашит. Спина была расцарапана, а свежие синяки

покрывали все тело. Я аккуратно смыла оставшуюся засохшую кровь с тела, лица и волос, и полезла на свое долбаное кресло обратно. Только когда я уже оделась, вспомнила про

свою волшебную палочку и, спеша, с грохотом выкатила из ванной.

– Оливия, – звала я, катясь по коридору, заглядывая в открытые двери. – Оливия, черт

возьми, где ты?! Оливия! Где моя волшебная палочка?

Подруга устало вышла из спальни, достала из кармана черную волшебную палочку и

вернула ее мне.

– Я вниз хочу.

– Попроси ребят, – сказала Оливия с полузакрытыми глазами и зевнула.

– Ладно, прости. Я плохая.

– Денис, Эрик, нам бы кресло спустить! – крикнула она.

– Хорошо, – откликнулся из гостиной Денис.

Оливия, тяжело шагая, зашла в спальню и с грохотом плюхнулась на кровать. Ребята с

легкостью спустили меня, я поблагодарила их и покатила вдоль коридора.

– Эван? – спросила я, увидев стоявшего у окна парня с костылями. Он обернулся, его лицо

было усталым и обеспокоенным.

– Вот, поиграл в героя, – сказал он, грустно улыбнувшись, и постучал костылем по гипсу.

– Да… – протянула я. – Я вот тоже.

Я подъехала к окну и оторопела от изумления, увидев фиолетовый отблеск над

вершинами крыш.

– Что с небом?!

– С ним все в порядке, – грустно ответил Эван. – Это купол.