Хроники Нарнии Том 1

 — Счастлив благословенный Калормен, — снова приподнял лицо над ковром великий визирь. — Боги даровали ему столь осмотрительного и благоразумного правителя! Однако и неопровержимо разумный тисрок согласится, что горестно удерживать наши руки так далеко от столь лакомого кусочка, какова ныне Нарния. Превосходно сказал одаренный поэт, что... — но тут Ахошта вовремя заметил, как нетерпеливо дернул ногой принц, и замолчал.

 — Да, это очень горестно, — сказал тисрок спокойным и звучным голосом. — Каждое утро солнце светит мне тускнее и каждую ночь сон освежает меня не так, как надо, ибо я помню, что Нарния еще свободна.

 — О мой отец! — сказал Рабадаш. — А что, если я подскажу тебе способ, как протянуть руку к Нарнии и отдернуть ее совершенно невредимой, если попытка не удастся?

 — Если ты сможешь подсказать мне такой способ, о мой Рабадаш, — сказал тисрок, — то ты будешь лучшим из сыновей.

 — Тогда слушай, о мой отец! В этот самый час этой самой ночи я возьму две сотни всадников и поскачу с ними через пустыню. А ты сделаешь вид, будто я предпринял этот шаг без твоего ведома. На второе утро я буду у ворот замка Анвард, в резиденции короля Арченланда Луна. У нас с ними мирный договор, поэтому они не готовы к нападению с нашей стороны. Не успеют они опомниться, как Анвард будет мой.

 Потом через перевал над Анвардом я спускаюсь вниз, в Нарнию, и оттуда — прямо на Каир-Паравель. Я знаю, что Верховного Короля сейчас нет: когда я там гостил, он как раз готовился к войне с великанами на их северной границе. Поэтому, скорее всего, я найду ворота Каир-Паравеля открытыми и спокойно захвачу его. Обещаю тебе, что буду упражняться в благоразумии и учтивости и пролью очень мало нарнианской крови — насколько это вообще будет возможно. А после этого мне останется лишь сидеть и ждать, когда “Морская звезда” с королевой Сьюзен на борту бросит якорь у причала. Я схвачу эту заблудшую овечку, как только она ступит ножкой на сушу, брошу ее в седло и во весь опор поскачу назад в Анвард!

 — Но разве не кажется тебе весьма вероятным, о сын мой, — спросил тисрок, — что при пленении этой женщины либо тебе, либо королю Эдмунду придется проститься с жизнью?

 — С ними на корабле очень маленький отряд, — сказал Рабадаш, — и всего с десятком своих людей я обезоружу и свяжу их всех. Я буду всячески обуздывать справедливую жажду крови, так что причины для открытой войны между тобой и Верховным Королем Питером не будет.

 — А если “Морская звезда” окажется в Каир-Паравеле раньше, чем ты?

 — О мой отец, при таком ветре это невозможно!

 — И последнее, о мой изобретательный сын, — сказал тисрок.

 — Сейчас ты нам объяснил, как можешь получить эту королеву варваров. Но я не вижу, чтобы это помогло мне заполучить Нарнию.

 — О мой отец, неужели от твоего внимания ускользнуло, что, хотя через Нарнию мы и промчимся, как стрела, выпущенная из лука, Анвард заберем навсегда? А если Анвард будет твоим, то ты окажешься почти у самых ворот Нарнии. Ты можешь понемногу увеличивать свой гарнизон в Анварде, пока он не превратится в великое войско.

 — Это говорит о твоем понимании стратегии и предусмотрительности. Но как мне отдернуть руку, если твой поход потерпит неудачу?

 — Тогда ты объявишь, что я ушел в поход, не сказавшись тебе, без твоего благословения и против твоей воли, понуждаемый неистовством любви и горячностью молодых лет.

 — А если Верховный Король потребует, чтобы мы вернули эту варварскую женщину, его сестру?

 — О мой отец, будь уверен, он не станет этого делать. Да, прихоть этой женщины заставила короля отказаться от нашего брака, тем не менее король Питер — человек рассудительный. Он поймет, что ни в коем случае нельзя отказываться от чести и преимуществ, которые он получит, породнившись с нашей династией. Нельзя отказываться от возможности увидеть своего племянника и внучатого племянника на троне калорменских тисроков.

 — Не сможет он их там увидеть, ибо я буду жить вечно — в соответствии с твоими пожеланиями, — сказал тисрок еще более сухо, чем прежде.

 Наступила минута неловкого молчания.

 — А можно будет сделать и так, о мой отец и свет очей моих, — снова заговорил принц. — Привезя сюда королеву, мы напишем письмо как будто от нее самой. Там будет сказано, что она меня любит и в Нарнию возвращаться не желает. Ибо всем известно, что настроения и желания женщин переменчивее, чем ветер. И если даже они не вполне поверят этому письму, все равно не посмеют явиться с войском в Ташбаан, чтобы потребовать ее назад.

 — О просвещенный наш визирь! — сказал тисрок. — Поделись с нами сокровищами своей мудрости по поводу столь странного предложения.

 — О вечный тисрок! — отвечал Ахошта. — Сила отеческой привязанности мне не так уж неведома, да и поэты говорят, что для родительского сердца их отпрыски драгоценнее алмазов. Как я могу позволить себе смелость давать тебе совет по делу, которое связано с опасностью для жизни столь достойного и высокородного принца?

 — Эту смелость ты позволить себе можешь, — отвечал тисрок.