Хроники некромантских будней (СИ)

А после, Мелисса, счастливо улыбаясь и заглядывая Белкету в глаза, признаётся, что ждёт ребёнка.

Пожалуй, если признаться честно, он никогда не думал о том, что у него будут дети. Он никогда не думал о том, что появится женщина, что будет готова подарить их ему. Ведь все братья и сёстры смотрят на Белкета с немым укором и осуждением и добровольно обрекают на одинокое затворничество. Но Мелисса…

Он скользит широкой ладонью по её округлившемуся животу. Дитя в утробе матери приветственно толкается в ответ на прикосновения отца. Хрупкая, словно цветок, нежность и тепло заполняют Белкета до краёв, и любовь, для описания которой ему просто не найти слов, растекается по венам. Мелисса тихо смеётся, умиротворённо улыбаясь, и ласково перебирает мягкие волосы супруга.

Они оба с нетерпением ждут появления этого ребёнка и хранят своё счастье в тихой радости их дома.

Пока в один прекрасный момент не приходит война.

Срок Мелиссы слишком велик, а потому бесполезно призывать её в лавы воинов. Но Белкет, следуя долгу, уходит, хоть и претит ему сама мысль об этом бесполезном побоище, в которое ангелов втянула слепая гордыня и ненависть.

— Береги себя, — Мелисса выдыхает своё наставление ему в губы, прикрывая глаза и упираясь лбом в его лоб. — Мы будем ждать тебя, — она улыбается легко уголками губ, накрывая одной рукой живот, и с молчаливым подбадриванием смотрит в глаза супруга.

На их дне таится печаль, и странное тянущее чувство сдавливает сердце Белкета невидимыми тисками.

Почему-то ему кажется, что это последний раз, когда он видит свою беременную супругу живой.

Он гонит прочь тяжёлые мысли и раз за разом идёт в ненавистный бой. Сражается с неистовством и с каждой новой битвой всё больше и больше погружается в пучину отчаяния и разочарования. Эта война абсолютно бессмысленна и всё, что она несёт, — лишь горечь, боль, кровь и разрушения.

Белкет стремительной стрелой срывается с места. Весть о том, что очередное сражение проходит где-то совсем рядом с их одиноким домом, стоящим на отшибе, заставляет его сердце раз за разом пропускать удар. Мелисса, его милая Мелисса, носящая под сердцем их дитя, может случайно попасть под раздачу — никто, ни безликие, ни тем более собственные собратья не будут осторожничать и беспокоиться о том, что могут навредить ей, супруге самого ненавистного и отверженного из них.

Тем более сейчас, когда Белкет собственными глазами видит, как безжалостен и слеп их Свет, уничтожающий всё на своём пути. Убивающий тысячи невинных, что становятся случайными жертвами этой бессмысленной войны.

Когда Белкет прибывает на место недавнего сражения, всё затихает. Нет ни лязга мечей, ни стонов умирающих. Есть лишь тишина и бескрайняя равнина там, где ещё недавно возвышались крепостные стены.

Холод сковывает основания крыльев, когда он двигается вперёд, желая и не желая увидеть то, что осталось от его дома. Вопль, отчаянный, преисполненный боли, словно вой дикого раненного зверя, вырывается из его могучей груди, когда на обломках он видит разбитое распростёртое тело — ему хватает меньше мгновения, чтобы узнать его.

Белкет тотчас подлетает ближе и падает на колени, не чувствуя, как острые камни врезаются в кожу. Дрожащими руками он проводит по остывающей щеке своей возлюбленной, отбрасывая в сторону упавшие на неё золотистые локоны. Дрожащими руками он приподнимает отныне бездыханное тело, и воздух застревает в его груди, в то время как слёзы выедают глаза.

На груди Мелиссы, растекаясь уродливым пятном, алеет смертельная кровавая рана. Она лежит в луже собственной крови, разбитая, изломанная под неестественным углом — она пыталась уйти, пыталась спастись, чтобы защитить себя и дитя в своей утробе, но…

Тонкая бледная ладонь покоится на вершине круглого живота — Мелиссе не хватило буквально месяца, чтобы разрешиться от бремени, — а взгляд чистых, небесно-голубых глаз, навсегда остекленев, устремлён ввысь, туда, где глухой к мольбам своих детей отец-Эльрат. Белкет давится всхлипом, скрипя зубами, что грозятся стереться в мелкую крошку, и дрожащими руками прижимает возлюбленную к своей груди. Скользит одной рукой по её животу и не чувствует более под прикосновением биение новой жизни.

Он опоздал. Он пришёл слишком поздно.

Он не смог защитить свою семью.

Крик, неистовый, яростный, преисполненный боли, эхом отбивается от безжизненных руин. Белкет плачет, плачет впервые в жизни, плачет как ребёнок, спрятав лицо на груди Мелиссы. Он плачет, не в силах успокоиться, и горе затапливает его с головой. Бессмысленная война, начатая его гордецами-братьями, несёт лишь несчастья и разрушения, и Белкет теперь сам ощущает на себе её безжалостное дыхание.

— Твоё горе велико, брат, — за его спиной раздаётся сильный голос Эриона, в котором Белкет отчётливо слышит притворное участие. — Мы все его разделяем и уважаем. Твой гнев праведен и справедлив — так направь же его против наших врагов-безликих, что лишили тебя твоей семьи! — он патетично повышает голос, вздымая вверх окровавленный клинок, и Белкету отчётливо видится в этой крови кровь его мёртвой жены.