Хроники некромантских будней (СИ)

Равелю десять, если брать по человеческим меркам, ибо ангельское восприятие и ощущение времени значительно отличается от совсем короткого человеческого, отчего взросление их и рост затягивается, опять же по человеческим меркам, очень надолго. Что, кстати, стало ещё одним неприятным сюрпризом и потенциальной почвой для экспериментов для ангелов. Ведь они были так нетерпеливы, и результаты им нужны были здесь и сейчас. Собственно, ещё один плюс в пользу разработки идеи небесных воителей: их создают из готовых взрослых тел и не нужно ждать десятилетия, пока они вырастут и окрепнут.

Так вот, Равелю десять по человеческим меркам. И все эти годы его душа ведёт жестокий кровавый внутренний бой за собственное тело и собственное существование. Как и другим детям, в его якобы пустой сосуд ещё в утробе матери, когда он достаточно сформировался, вселили душу одного из павших бойцов. Но по каким-то причинам родившийся мальчик не понравился наблюдавшим за ним ангелам, и они отсеяли его как брак, бросив на произвол судьбы. А Равель не захотел сдаваться так просто.

Однако чем старше он становился, чем больше крепла его душа, тем агрессивней становился чужак. Он не хотел так просто уходить из чужого тела, не хотел отдавать контроль. Он был силён и яростен, безумен от долгого заточения и того, что когда он погиб, ему не позволили соединиться с отцом-Эльратом. Он был ослеплён болью агонии дня собственной смерти и отравлял жизнь ни в чём не повинному ребёнку своим безумием.

Равель был самым сложным случаем среди всех детей, которых Анастасия, Мириам и Ниал, те самые молодые взрослые, привели к Белкету. Страдающий ребёнок, чья боль длится всё его существование, — он был тихим, стеснительным, испуганным мальчиком. Действительно, отнюдь не прекрасный ангел и слепой воин Эльрата, которого в нём надеялись увидеть породившие его дети Света. И Белкет в бессилии скрипит зубами.

Он действительно оказывается бессилен. Границы его возможностей в магии оказываются ничтожно малы, и ему не под силу изгнать озлобленный дух из тела ребёнка. Слишком плотно две души были сращены, и эта близость во многом и порождала ту невыносимую боль, которую испытывал Равель. Белкет мог лишь немного приглушить её и ослабить, но не убрать совсем. Возможно, безликие могли бы справиться с этим, но Белкет не знал, где их искать сейчас.

Холодные пальцы аккуратно касаются висков ребёнка. Равель хнычет, совсем уставший и измождённый, и в отчаянии льнёт к несущим хотя бы мимолётное облегчение прикосновениям. Белкет усаживает ребёнка на своих коленях и заботливо прижимает к груди, мягко баюкая и утешая. Боль немного отступает, и Равель жмётся ближе, цепляясь тонкими пальцами за тёмные одежды Ангела Смерти.

— Он говорит, что ты плохой, — мальчик шепчет тихо, но Белкет его внимательно слушает. Смотрит внимательным взглядом, наблюдая за лицом. Ребёнок держит глаза закрытыми, прижимается виском к крепкому телу взрослого, и страдания снова и снова кривят его красивое лицо. — Тебе нельзя верить, потому что ты тёмный. Это плохо, это неугодно Эльрату. Он очень злится из-за этого, — Равель всхлипывает и снова плачет от боли и бессилия, и Белкет мрачнеет, тем не менее не отпуская его.

Он взял ответственность за каждого ребёнка, которого Анастасия привела к нему, и он намерен нести её до самого конца. Но его знания исчерпаны, его способности граничны — что же он, в таком случае, может сделать?!

Решение приходит внезапно. Снисхождение и милосердие Богини, которая едва ли была в восторге и поощряла действия детей своего сиятельного сына. Пусть Белкет уже столетие как мёртв, это вовсе не значит, что он не чувствует усталости. Особенно сейчас, когда на нём лежит двойная ответственность не только за Дом Этерна, но и внезапно приобретённых детей. Собственно, именно поэтому приходящий к архонту паучий страж застаёт его в весьма расстроенных чувствах.

— Владыка, Мать Намтару говорила с нами и призывала тебя, — жрец поклонился архонту, и Белкет, расправив крылья, последовал за ним.

Аватар Богини, воплощение её кошмаров, Мать Намтару — это существо было гораздо более могущественным, чем любой ангел и тем более смертный. Неудивительно, что у неё были ответы и было решение, и Белкет действительно был впечатлён и благодарен, что обычно невозмутимая и нейтральная Владычица решила вмешаться и сказать своё слово. В конце концов, кому, как не ей, знать всё о боли? И кому, как не ей, справляться с призраками и отправлять их к Асхе, вплетая их нити в общую паутину судеб?

— Потерпи ещё немного, — Белкет мягко погладил мальчика на своих руках по светлым волосам. — Завтра на рассвете твои страдания закончатся.

— Я умру? — хрипло спросил ребёнок. Он как и всегда жался ближе к могучей груди Ангела Смерти, пытаясь найти в нём утешение и избавление.