Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы

Трудностей на пути создания полноценного отдела было много, и в первую очередь потому, что в стране никто не готовил специалистов по африканским проблемам, к тому же со знанием местных языков. Сложные климатические условия, отсутствие жилья, непростые взаимоотношения в руководстве молодыми африканскими государствами значительно усложняли выполнение многочисленных заданий, которые к тому же не обеспечивались реальными и конкретными исполнителями.

Начальник разведки был вынужден неоднократно обращаться за помощью к Шелепину, которого интересовала не постановка самой разведывательной работы, а её конечный продукт – информация о развитии политических процессов в Африке и, главное, о состоянии национально-освободительного движения и столкновении интересов империалистических держав на континенте.

Умудрённый опытом Сахаровский понимал, что в принципе разведка действительно запоздала с постановкой разведывательной работы в Африке. Но для получения значительных оперативных результатов необходимо было отобрать и подготовить квалифицированных специалистов. Нужно было время, а именно его и не давали. Сахаровский, как и многие другие руководящие сотрудники разведки, понимал, что Шелепин на посту председателя человек временный и что после проведения серии реорганизаций он уйдёт из КГБ.

«Сахаровский»

И снова цитата из книги Донована. Гауптвахта, раннее утро перед обменом. «Он выглядел худым, усталым и сильно постаревшим, – пишет Донован. – Однако был, как всегда, любезен и предложил мне американскую сигарету, сказав с усмешкой: “Этого мне будет не хватать”. Нашу беседу ничто не стесняло, и я спросил, не возникает ли у него опасения в связи с возвращением домой. И он быстро ответил: “Конечно, нет. Я не сделал ничего бесчестного”».

Понимал же Донован, с каким кремнем имеет дело, но и за пару часов до обмена прощупал, намекнул: вдруг клюнет? Не клюнуло и не могло клюнуть. Но и военный разведчик Донован не имел права не испытать свой последний шанс. Рыцарь плаща и кинжала поборол в нём рыцаря юриспруденции – не говоря уже просто о благородном рыцаре.

«Абель – Фишер»

А вот таким увидел Дроздова адвокат Донован (опускаем характеристики, данные им всем прочим участникам разговора):

«“Кузен Дривс” не проронил ни слова. Это был худой, суровый на вид человек лет пятидесяти пяти. Он всё время сжимал и разжимал свои могучие кулачищи, и я мысленно отнёс его к типу “Отто-вешателя”[55]. Он, вероятно, был из восточногерманской полиции».

Вообще-то Юрию Ивановичу в то время не исполнилось ещё и 37 лет. Но то, что Донован решил, что он из восточногерманской полиции, – это гораздо лучше, нежели бы он написал, что «явно из советского КГБ». Ведь внешне восточные немцы никак от западных не отличались – разве что по одёжке.

«Позднее в своих воспоминаниях адвокат Д. Донован напишет, что у родственника Абеля большие волосатые руки, – писал Дроздов в своей книге. – Прочитав это, я долго рассматривал кисти своих рук, но ничего подобного не заметил. Видимо, для устрашения своей общественности он воспользовался приёмом гиперболы».

Насчёт «волосатых рук» Донован, как мы можем прочитать чуть выше, не писал – а вот фраза про «большие руки» ещё прозвучит в нашем повествовании в качестве цитаты…

В своей ставшей бестселлером книге «Незнакомцы на мосту» Донован ещё несколько раз пишет о встречах с Дривсом – без всякой симпатии (но и без кавычек, в отличие от варианта первого дня), что, вполне возможно, объясняется сложностью «торга» по обмену: понимая ценность советского разведчика, американцы старались получить за него как можно больше своих провалившихся агентов…

«Юрий Дроздов»

10 февраля 1962 года на мосту Глинике, разделявшем Западный и Восточный Берлин, Рудольф Абель, которому предстояло ещё 25 лет находиться в американской тюрьме, был обменен на Фрэнсиса Пауэрса. Разведчик снова оказался дома, в Советском Союзе.

Таким образом, руководство советской внешней разведки показало всему миру, что не бросает своих в беде и предпринимает всё возможное для их возвращения на родину.

«Сахаровский»

После долгих переговоров с участием вышеназванного Джеймса Донована, при содействии властей ГДР и восточноберлинского адвоката Вольфганга Фогеля, в 8 часов 30 минут утра 10 февраля 1962 года на нейтральной части моста Глиникер-брюкке, соединяющего американский сектор Берлина с находящимся в советской зоне Потсдамом, Вилли Фишер, он же «Марк», он же «полковник Абель» был обменен на Фрэнсиса Гэри Пауэрса.

«Коротков»

Итак, обмен происходил утром 10 февраля, на мосту Глинике (если совсем точно – Альтглиннике-брюкке) через реку Хафель, в районе Потсдама.

Что интересно, в книге «Вымысел исключён» Юрий Иванович не сам описывает процедуру обмена Абеля и Пауэрса, но приводит пространную, на две страницы, да ещё и мелким шрифтом, цитату из «Незнакомцев на мосту»…