Хроники ротмистра Кудашева

Полдень. Ристалище только-только начало принимать зрителей, но бойцы уже на площади. Многие сидят на скамьях, пьют свой утренний чай-масала. Есть среди кандидатов в мастера клинка и такие, что курят кальян. Но это не сикхи, у них табак под запретом. Истинные ценители и непосредственные исполнители сабельного боя ещё на подходе. Драться будем под музыку: подошли и расселись на своих местах музыканты. Начали настраивать инструменты. Барабанщик подошел к жаровне, бесцеремонно снял с неё котёл, начал прогревать свой барабан. Барабан прогрелся, кожа натянулась. Барабанщик ударил в нёё колотушкой. На удар барабана откликнулся большой бронзовый гонг.

Участники боя встрепенулись.

Вышел глашатай, зачитал имена бойцов. В том числе и моё имя – Бхарати Бхерия. Внимания публики наши имена не особенно привлекли. Так, разминка. Многие читают газеты, завтракают на свежем воздухе.

Вот, персонально названо моё имя: Бхарати Бхерия!

Ну, Кудашев, держись! Не посрами.

Вышел, получил медный щит и деревянный меч. Меч довольно увесистый, очень прочного дерева, обшарпанный в схватках. Взмахнул им, нанес пробный удар в воздух. Ничего, пойдёт. Убить и этим можно. Правда, и без меча – тоже.

Названо второе имя. Мой противник молодой человек. Жаль парнишку. У нас и в шутку бы такого не выпустили против зрелого казака. Однако, гонору в нём, как кипятку в переполненном самоваре. Глаза злые. Руки дёрганные.

Удар гонга.

Мой противник дикой кошкой прыгнул на меня с широким взмахом своего меча. Мне было достаточно сделать строевой поворот «на пра-во!» и ударом левой руки, прикрытой щитом, сбить противника на землю ещё в прыжке.

Упав на спину, он вскочил и ринулся на меня снова, но был схвачен стражей за локти и «на воздусях» вынесен с площади.

Первый бой за мной. И боем-то назвать нельзя. Публика, по-видимому, другого исхода не ожидала. На результат никак не отреагировала.

На второй бой глашатай вызвал меня минут через тридцать. За это время арена успела пропустить пять-шесть пар. Для себя я сделал в уме зарубку: здесь не ярмарочные представления, не спортивные фехтовальные состязания. Здесь, при всех атрибутах спортивно-театрального зрелища, каждый бой может закончиться смертью участника. А настоящий бой не череда фехтовальных приёмов на показ, как в синематографе. Реальный бой всегда скоротечен. Незачем публику потешать.

Во втором бою деревянные мечи были переменены на стальные, выкованные без затей. Лезвия тупые с закруглёнными концами.

У меня была проблема. Я, не как мои противники, вышел на арену, не за тем, чтобы поубивать их. Такая самозащита в отличие от ничем не сдерживаемого нападения во много раз сложнее. Трижды я уворотами и приседаниями уходил от атаки, не используя своё оружие. Противник своими безрезультатными атаками был не столько обескуражен, сколько взбешён. Начал новую серию. Дважды я выбивал меч из его рук. Не преследовал, не наносил решающего удара. Публика, гомонящая на своих импровизированных «трибунах», как стая макак, вдруг приутихла.  Такого боя новичков они ещё не видели. Мой противник, как видно, собрал всю свою волю и силу в последнем выпаде уколом. Лезвие меча пронзило воздух. Новичок получил удар в челюсть рукояткой моего меча. Удар, усиленный ещё и весом меча, пустил моего противника в полный нокаут.

Несколько секунд полного молчания публики. Потом по толпе прошел, словно порыв ветра, говорок:

– Бхарати Бхерия? Бхарати Бхерия…

А потом – аплодисменты, как в театре.

Я почувствовал поддержку аудитории. Больше не сомневался. Сомнения в бою – лучшая предпосылка к поражению.

Гонг, возвестивший мой третий выход, окончательно взбодрил меня. Силы мои прибавились. Зрение обострилось. Я был на грани состояния упоения боем, которое в варяжестве знали берксерки. В моих руках отточенная сабля. В руках моего врага такая же. Этот бой – до первой крови. Но кто в бою считает, первая она или последняя. Кровь на клинке, кровь на теле, кровь в самом сознании. Сознания уже нет. Передо мною уже нет ни противника, ни врага, просто – опасность. Такая, как быстрый ядовитый шершень, или богомол, с его гигантскими, усеянными в два ряда острыми шипами, жвалами.

Между нами дистанция, которую выбрал и держал я. В два моих роста. Дистанция, которая должна быть достаточно большой для моего противника. Но не для меня.

Удар гонга.

Мой противник не опередил меня. Молниеносным выпадом при полной растяжке собственных ног я нанёс ему укол в правую плечевую мышцу. Сабля упала из его рук. Он схватился левой рукой за раненое плечо. Между пальцами закапала кровь.

Победа. Я положил свою саблю на землю.

Публика взорвалась криками. Скандировали, как на Афинских Олимпийских играх, «Бхарати Бхерия!».

Раненого увели. Его рана была не опасна. Конечно, помощь ему окажут.

Возле меня появился Аджитт Биджей-Сингх. Он взял меня за руку и обошёл площадь по периметру под барабанную дробь, звуки флейт и волынок и восторженный рёв толпы.

Аджитт Биджей-Сингх моим дебютом остался доволен.