Хроники ротмистра Кудашева

По возвращению домой, Леночка увидела на столе свой старый гимназический альбом с наклеенными на его страницах цветочками, вырезанными из фантиков и открыток, и строками любимых стихотворений, выписанными каллиграфическими почерками подругами гимназистками. На последней страничке несколько свежих строк фиолетовыми чернилами крупным правильным мужским почерком и знакомый росчерк «А.Кудашев»:

Не ваятель, я — художник слова,

И, презрев мирскую суету,

Я тебя пою, как пел Канова

В мраморе девичью красоту...

Ты меня волнуешь, словно песня,

Словно теплый луч в туманной мгле.

Как богиня юная прелестна

И чиста, как золото в огне!

____________________________________________

* Прим. Стихотворения автора В.П.Паркина.

ГЛАВА  XXII

Пароход «Император Николай II». Термез, крепость Патта-Хиссар. Уточнение маршрута операции «Гиндукуш». Кое-что из истории: Куропаткин, Наливкин, Коровиченко, Колесов и Туркестанская Автономия. Нормы грузоподъёмности вьючной лошади в условиях высокогорья.

«Хроники»

Кудашева Александра Георгиевича.

31 января 1918 года.

По дороге в Термез.

Я не опаздывал. В речном порту самого восточного пограничного города Закаспийской области  Керки поднялся на борт парохода «Император Николай II» Аму-Дарьинской флотилии, идущего от самого Чарджуя до порта Термез – крепости Патта-Хиссар. Ну, здесь уже недалеко, часов через двенадцать будем на месте.

Скоро мои энциклопедические познания, почерпнутые из «Брокгауза и Ефрона», пополнятся реальными впечатлениями натуры. Мне предстоит увидеть своими глазами чудеса, которые мне в гимназические времена только представлялись сквозь строчки энциклопедии:  развалины крепостных стен, дворцов, минаретов и мечетей, древнего города, разрушенного Тимуром. Там же – сохранившийся до наших дней мавзолей  с беломраморным саркофагом термезского шейха Аби-Абдуллы-Мухамеда, упокоившегося ещё в девятом веке…

Всё-таки, недаром меня в Индии сначала называли Абарая – Бродяга. Размечтался на холодном ветру. Пойду греться. Впереди много чего увидеть предстоит.

Тесная не отапливаемая каюта. Два купца-хивинца и не молодой уже русский господин в мундире таможенной службы. Поздоровались. Не представлялись. Разные социальные слои. Революция равноправие декларировала, но задачу нивелировать взаимоотношения своих сограждан предоставила решать самому обществу.

Ничего, в тесноте, но не в обиде. Ещё двенадцать часов потерпим друг друга.

Я знаю, в трюме груз, который скоро должен лечь всей своей тяжестью на мои плечи.

Капитан не должен был брать пассажиров иных, кроме меня. Вот, первая накладка в серьёзном деле. Решил проверить трюм. Поднялся со своего ложа, направился на палубу. Сделал крюк, попытался спуститься в трюм.

Лишь ступил на первую ступеньку трапа, как из трюма высунулся здоровенный матрос:

– Сюда нельзя. Что-то потерял, служивый?

– Гальюн ищу. Не видишь, инвалид я, фронтовик. Нельзя мне на ветру!

Сзади меня кто-то взял за локоть:

– Пойдём, служивый, покажу!

Я оглянулся. Таможенник!

Что ж, проверка произведена. Можно не беспокоиться. Гальюн, так гальюн. Плывём дальше.

Прогулка на нашем пароходе далеко не увеселительная. Даже глаз положить не на что. Река. Берега, поросшие камышом, далее пески. И холодный влажный пронизывающий ветер.

Аму-Дарья обмелела. Зима. Не по весенне-летнему потоку могучей реки с именем «Бешеная» – Аму на тюркском, или Джейхун на туркменском – с берегами, отстоящими друг от друга на версту, идёт пароход. Узкие протоки, бесчисленные острова, островки, отмели.

Капитан боится посадить судно на мель.

Пароход тащится еле-еле. Идём против течения.

Как ошибутся те, кто, читая мои «Хроники», решит, что я спешил в назначенное место встречи к обусловленному времени «играше весёлыми ногами».

Увы. Настроение было самое прескверное. И моя семья, оставленная мною на произвол судьбы без мужской поддержки, не была тому основной причиной.

В зиму 1918-го года и во многие последующие годы, мало у кого из здраво здравомыслящих на всём гигантском пространстве Евразии, были основания для счастливой безмятежной жизни. Разве, что в состоянии пьяного угара либо наркотического забытья.

И в нашей тесной каюте разговоры тоже на темы злободневные. Политические. Слава Богу, мои попутчики не спорят. Просто выговариваются. Я больше слушаю, мне всё интересно. Информация, подкреплённая показаниями очевидцев.

*****

Документ № 90.

Совершенно секретно.

Справка.

Извлечение:

Преамбула.

Настоящая Справка лишь документ, подлежащий исследованию и обсуждению в процессе подготовки операции «Гиндукуш».

В случае отклонения предложенных мною мероприятий, обязуюсь исполнить все пункты операции «Гиндукуш» неукоснительно.

Основная часть.