Хроники ротмистра Кудашева

– Уважаемый Кудаш-бек! – начал Шамшир-Бобо. – В моих руках фирман, подписанный его превосходительством генералом полиции Куш-Беги по повелению его высочества эмира Афганистана, да хранит его Всевышний, господина и отца всех народов Афганистана Хабибулы-хана. Фирман предписывает всем, кто встретит хазарейца Асфандиёр-бека, не давать ему ни воды, ни хлеба, ни крова, не оказывать ему ни почтения, ни милосердия, ни иной помощи. Виновный и семья виновного в нарушении этого требования Куш-Беги не останутся без наказания. Тот же, кто предаст в руки стражей правопорядка разбойника Асфандиёр-бека живым или мёртвым, получит из казны вознаграждение в пять тысяч золотых афганских рупий! Истинно. Омин!

Я молчал.

– Это всё? – задал вопрос Асфандиёр-бек.

Не отвечая на вопрос, Шамшир-Бобо продолжил:

– Последний раз предлагаю, больше не буду предлагать. Сдайте нашему революционному отряду награбленное в Бухаре имущество. Оставьте себе своё оружие и коней. Уходите прочь. Граница рядом. Там, за Гиндукушем! Но разбойник Асфандиёр будет доставлен в железных кандалах в Кабул. Знайте, меня – Шамшир-Бобо – мой отец не из глины вылепил. Мои слова не так легковесны, как вы думаете. За ними стоит вооружённая сотня рисалэ хакима всего Вахана – Хусаин-Питхарам-Хана!

На последних словах с воплями: «Гов, гов, гов!!!» в ущелье действительно быстрым шагом верхом на малорослых мохнатых «монголах» вошла полусотня рисалэ и выстроилась в две шеренги на противоположном берегу речушки.

Под прицелом моего «Гочкиса».

Асфандиёр-бек, не таясь, встал на большой камень. Во весь рост. Крикнул вниз:

– Шамшир! Спрячь свой сопливый платок, сын козла! Твой Питхарам такой же хан, как и его недоношенный жеребец. У меня на него самого в рукаве фирман Куш-Беги! Убирайтесь прочь, пока мы не наделали дырок в ваших халатах!

Шамшир-Бобо выстрелил в Асфандиёра. Промахнулся. Хазареец спрыгнул с камня. Нырнул в пещеру, вернулся со вторым «Гочкисом».

Сарбазы пошли на приступ.

Первым делом Асфандиёр сделал то, на что я был неспособен. В три-четыре длинные очереди перебил коней рисалэ. Не собирался играть в догонялки. В три минуты атака была отбита. На прибрежной гальке, у подножия гранитной стены и даже на самой террасе, малым серпантином козьей тропы ведущей к пещерам, осталось тринадцать трупов. Два трупа река унесла в Ворсинг. Из наших ни один не был ранен.

ГЛАВА  XXV.

 

Осада, штурм и «живой щит». Снежный шквал. Освобождение Чор-Минора. Под защитой Агни-Ра. Малый дворцовый переворот. Посольство в Киштвари. Встреча с Мак’Лессоном. Цена подставы. Новые задачи.

Двое суток Шамшир-бобо со своими сарбазами и Хусаин-Питхарам-хан со своими головорезами держали нас в осаде, блокировав вход в ущелье через устье речушки несущей белые, как молоко, воды, оттого и называющейся – Шир-дарья. Штурмовать наше гранитное убежище в лоб больше не пытались. Ограничивались провокационными имитациями атак, заставляя нас попусту жечь патроны. Наши контратаки и вылазки также оставались безуспешными. Асфандиёр проверил путь через малый перевал Чор-Минор, выяснил, что там тропа под прицелом полусотни стрелков.

Похоже, басмачи решили нас взять измором.

Я прикинул: наших запасов зерна, в общей сложности, и для людей, и для животных должно хватить дней на десять. С пресной водой проблем тоже не было. В одном из смежных гротов из трещины в скале бежал настоящий ручеёк. Но с топливом была беда. И с освещением тоже. Не было ни факелов, ни масла для светильников. Бдительность наших ночных дозоров обеспечивалась лишь обострёнными зрением, слухом, и обонянием часовых. Враг тоже не дремал по ночам, посылал своих лазутчиков. Малейшее подозрение, и темноту ночи разрывали вспышки короткой пулемётной очереди. За время затишья Асфандиёр, ранее по нашему общему согласию не подпускавший никого из охраны к пулемётам, сумел подготовить пулемётчиков, справлявшихся и с «Максимом», и с «Гочкисами».

На третье утро выпал снег. Рановато, вроде. Сентябрь только начался. Пора выбираться из Чор-Минора. Будет ранняя зима, закроются перевалы, пропадём.

Первый снег обеспокоил и басмачей. Они решились на штурм. Курбаши погнали своих людей под ружейно-пулемётный огонь, не считаясь с потерями. Атаковали с обеих сторон ущелья. Снег быстро окрасился кровью. Плотность огня противника, уже скорректированная за двое суток стрельбы, внесла потери и в наши ряды. Через час боя атака захлебнулась. Французские «Гочкисы» были раскалены. Металлические насадки-гофры, выполнявшие роль воздушных радиаторов, не обеспечивали достаточного охлаждения разогретых стволов. Десять-пятнадцать минут беспрерывной стрельбы приводили пулемёты в полную негодность. Дульные отверстия от разогрева расширялись. Давление в стволах уменьшалось. Дальность полёта пули и её пробивная способность падали. Слава Богу, у нас был ещё и «Максим». Этот работал безукоризненно.