Хроники ротмистра Кудашева

К дому подъехали ещё два всадника-агнирашира, в поводу у каждого заводная лошадка. На одну я сел сам, на вторую возложили мои саквояжи. Мы, несмотря на разыгравшуюся метель, покинули Гилгит. Наша тропа вела круто в гору. Я очень быстро понял, что этой тропой пользуются очень редко. Примерно через милю пути пришлось спешиться, вести своих пони в поводу. Первый в нашей цепи киштвари  прокладывал, протаптывал для остальных более-менее приемлемый путь. Каждые сорок-пятьдесят шагов,  киштвари менялись местами в цепи. Часа через три пути снегопад закончился. Весёлая круговерть метели сменилась сильным ледяным ветром. Наш авангардный обернулся, крикнул:

– Держитесь, скоро пройдём перевал!

На вершине хребта я не удержался на ногах, поскользнувшись, упал, но не выпустил из рук повода. Мой пони рывок выдержал. Я поднялся, продолжил путь. Ещё полчаса пути, и тропа пошла вниз. Опасность полететь в пропасть возросла в разы. Но тут стих ветер. Наконец-то стало возможным дышать полной грудью. Повеселел не только я. Даже моя лошадка, казалось, заулыбалась.

Однако до Киштвари идти и ехать предстояло ещё трое суток!

Всё проходит. Прошли и мы этот путь. Последними, пришедшими в Киштвари до весны следующего года!

Успели. Хорошо, шёл в Киштвари южным путём. Северные перевалы, такие, как Барогиль, закрылись ещё дней двадцать назад.

*****

26 октября 1936 года.

Гималаи. Княжество Киштвари.

Снова в Киштвари.

Напрасно я понадеялся, что Мак’Лессон выйдет меня встречать уж если не на внешний склон кальдеры, то, хотя бы, на ступени лестницы, ведущей в его гранитный дворец.

Мне были даны сутки на отдых с дороги.

Отдых, так отдых. Горячий серный источник, хороший массаж, роскошное платье, ужин, достойный махараджи, собственные покои, постель. Тёплый воздух, вентиляция с подогревом, журнальный столик с газетами и журналами российскими, европейскими, американскими.

Молодой киштвари, послушник культа Агни-Ра, приставленный ко мне в услужение, обратил моё внимание на английский патефон «His Master's Voice» - «Голос его Хозяина», Классная вещь. Леночкина мечта. Эмалевая табличка с изображением собачки, уставившейся в раструб фонографа, на внутренней крышке. Патефон стационарный. Упрятан в элегантную тумбочку чёрного дерева с инкрустацией серебряной проволокой ручной бенгальской работы. В тумбочке – с сотню пластинок. В основном, оперная классика: Бизе, Верди, Вагнер. Но больше чисто английских записей национальной  оперы «Сэдлерс-Уэллс»: «Дидона и Эней» Пёрселла, «Макбет» Коллингвуда  и другие. Ладно, поскучаем. Впереди полугодовая зимовка!

Не сказать, что я был обижен или разочарован. Просто устал. Безмерно устал. После ужина поставил себе Штрауса и уснул под «Голубой Дунай». Проснулся лишь через сутки.

Рядом с моей постелью на коврике в падмасане сидел, покачиваясь, с закрытыми глазами мой помощник.  Послушник. Один из тех проводников, что встретили меня в Гилгите. Сказать о нём «слуга» язык не повернётся.

– Как тебя зовут? – спросил я его на киштвари.

Послушник встал, сдержанно с достоинством не монаха – воина – поклонился. Ответил:

– Моё имя – Адрастос.

– «Храбрый», – перевёл я для себя с древнегреческого.

Адрастос продолжил:

– Я жрец младшей ступени посвящения Великого Хелайоса Агни-Ра. Меченосец. В моих обязанностях оберегать вас, Александрос, и заботиться о вас. Можете приказывать мне, исполнено будет всё, что возможно в Киштвари.

Его речь и манера держаться мне понравились.

– Хорошо, Адрастос. Не скажешь, на какой день наш князь назначил мне встречу?

– Сегодня Его Высочество басилевс  Панкратайос Кризантос будет завтракать в вашем обществе, Александрос, как только вы будете готовы.

– Так чего мы ждём?

– Свежие туника и гиматий уже готовы. После омовения в полюбившемся вам горячем ключе и массажа мы пройдём в покои басилевса!

_____________________________________________

*  Прим.

Туника – нижнее льняное бельё, рубашки, хитон.

Гиматий – верхняя одежда мужчин в Древней Греции, чаще всего из козьей шерсти, представляла собой просто кусок ткани, длиной по росту человека, скреплявшийся застёжками-фибулами и подвязанный поясом.

_____________________________________________

Закончив с утренним омовением, я в сопровождении своего Адрастоса, меченосца, прошёл в покои басилевса.

Его покои были обставлены мебелью европейского типа, но явно индийской ручной работы. С искусной резьбой и инкрустациями перламутром. Гранитные полы грота покрыты наборным паркетом, много ковров. Светильники, канделябры.

С невысокого ложа мне навстречу поднялся человек по фигуре мне незнакомый. Высокий очень худощавый мужчина.

Платье и тюрбан индийского раджи. Белоснежные. Без драгоценностей. Его движения несколько неуверенны, болезненны. Лицо, как у женщины скрыто вуалью. Рукава платья длинны, кистей рук не видно. Что бы это значило? Он и есть басилевс? Что с Мак’Лессоном?!

Человек отвёл рукой вуаль с лица за спину.

Но лица я не увидел.

Вместо него на меня смотрела тёмными глазницами золотая маска. Копия серебряной маски Гюль Падишаха, что использовалась мною в дороге моего первого путешествия в Киштвари.