Хроники ротмистра Кудашева

Я, держа на уровне груди взведенный револьвер, чуть ли не бегом бросился вниз по тропе к её повороту, к месту, где только что стоял Калинин. Увидел: на сером, изукрашенном лишайником камне, несколько капель алой крови. Лег на тропу, глянул в пропасть. Скальная стена не настолько отвесна, чтобы на ней не могло задержаться тело – то здесь, то там из расщелин выбиваются кусты камнеломки или арчи, острые хаотично разбросанные обломки скал так же могли послужить препятствием для падения в бездну. Визуально пропасть просматривалась до самого дна ущелья. Калинина в пропасти не было.

Я поднялся и прошел по тропе за поворот. Шагах в пятнадцати, держа в поводу вьючного яка, нагруженного хворостом, стоял на коленях одинокий старый уйгур. В его левой руке бронзовый молитвенный барабанчик стучал о камень, сотрясаемый нервной дрожью, бившей старика. Лицо невольного свидетеля было прижато к тропе.

Я попытался поднять старика с колен. Уйгур уткнулся лицом к моим коленям.

– Ом мани падме хум! Ом мани падме хум! – повторял он.

– Отец, что это было? – спросил я его на старомонгольском.

– Это был Он! – трясясь от страха, ответил старик. – Сам Шайтан… Аждорха! Забрал грешника на моих глазах, унес к себе в преисподнюю!

*****

Три последующих дня  я в меру своих сил, но достаточно тщательно исследовал место происшествия. Длинный пастушеский посох с крюком на конце из крепкого дерева, бухта прочного волосяного аркана и альпийский ледоруб помогали и при подъёме, и при спуске в труднодоступных местах. В день первый дважды натыкался на следы во влажном от росы мягком наносном грунте. Эти следы мог бы оставить тяжелый каменный шар диаметром не менее, чем в пятьдесят-шестьдесят сантиметров. Вот только такие шары сами по себе в горах не встречаются, и тем более не катятся вверх-вниз по пересеченной местности…  Второй день пришлось идти вверх по течению безымянной речки и молить небо, чтобы не послало летний ливень. Здесь следов было больше. Мокрый песок и мелкий щебень были способны хранить подобные следы несколько дней.

На третий день ущелье сомкнулось непроходимой вертикальной стеной. Безымянная речушка водопадом низвергалась в ущелье с пятнадцатиметровой высоты.

Я исследовал стену по правому берегу. Удалось проникнуть в просторную нишу стены за водопадом. Полумрак ниши вдруг осветился. Чуда не было. Просто солнце поднялось над ущельем. Свет позволил увидеть трещину в скальной породе стены. Трещину в своей нижней части, не занесенную песком, шириной не более семидесяти сантиметров. Я не пожалел нескольких спичек. Поджег пучок сухой травы. Трещина уходила в глубину массива. Плохо пахло. Запах показался знакомым. Концентрированная кислота в сочетании с тухлым яичком! Память подсказала: пещеры Загросса в Персии, трагическая смерть английского вице-консула Гай Генри Баррата. Осмотрелся внимательнее. Вот источник запаха: предмет, похожий на волосяной клубок размером с большой футбольный мяч. Посохом разворошил клубок. Звук металла, ударившегося о камень. Так… Что это может быть?

 Рискуя сжечь кислотой руки, я, преодолев приступ тошноты, развернул клубок. В моих руках револьвер. Наган! Наган с костяной рукояткой текинской работы. Наган подполковника Калинина!

Понятно. Волосяной (или какой еще?) клубок – это обыкновенный непереваренный погадок, извергаемый рептилиями, птицами и даже обыкновенными кошками. То, что осталось от… Понятно от кого.

Значит, снова – Великий Змей?!

Что ж, мать-земля велика, и тайн у неё ещё на многие годы хватит.

Я бросил наган в лужицу. Вымыл под струйкой ледяной воды руки. Тщательно ополоснул в воде найденное оружие. Покрутил магазин. Одна единственная стреляная гильза. Гильза, три дня назад хранившая пулю, предназначенную ротмистру Кудашеву, агенту-нелегалу, офицеру Первого Квартирмейстерства Главного Управления Генерального Штаба Российской Империи. Спрятал найденный наган в заплечный мешок. Еще раз вымыл руки, напился.

Пора и в обратный путь. Господи, помилуй!

Вернувшись в свою келью, спал. Думал.

Было что вспомнить. Было о чем подумать.

И что вспомнилось. В 1906-м году в русский лагерь военнопленных в японском городе Нарасино заходили подработать китайские кукольники, мастера театра теней. Мы были им рады. Один спектакль запомнился лучше иных.

… В давние-давние времена правил в некотором царстве свирепый Дракон. Его подданные стонали под его тяжёлым правлением. Время от времени находился в царстве герой, выходивший и призывавший Дракона на смертный бой. Один из смельчаков-героев жаждал воинской славы, второй – богатства, третий – власти, четвёртый – свободы от тирании для своего народа. Дракон от боя не уклонялся, дрался с мятежником. С каким бы результатом бой ни заканчивался, подданным неизменно объявляли: «Мятежник пал! Слава Дракону!»… Спектакль заканчивался бурными аплодисментами. Старик-кукольник, собирая в шляпу из рисовой соломки скудную жатву от русских военнопленных, с поклонами приговаривал: «Чтобы убить Дракона, нужно сначала убить Дракона в самом себе!».

ЭПИЛОГ

28-го августа 1980 года.