Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

Войско Цитадели, не скрывая своих враждебных намерений, вышло на игровое поле, где уже несколько десятилетий не умолкала междоусобная война. Татсусиро предусмотрительно распределил численность своих передовых отрядов по всем захваченным провинциям, укрепил аванпосты на границах, в связи с чем для возврата родных земель повел за собой войско в две тысячи конных самураев, чем вызвал усмешки и недоверие союзников.

Все это время юный генерал воевал под прикрытием «Гадюки», но теперь, когда его не стало, столь опрометчивая выходка вселила неуверенность и некий страх в вояк. Тем не менее, Татсусиро чувствовал себя более чем решительно. Он долго подготавливал почву к этому походу. Ослабив территории вокруг Овари, сделал все, чтобы Нобуюки вдруг не получил помощи от соседей.

Его не пугали опытные военачальники, шептавшие на ухо главе рода Ода, куда следует ударить в первую очередь и чего стоит опасаться. Бывшие союзники Цитадели забыли учесть, что после гибели Дзиро сама сущность войска изменилась, а новый генерал скрывал ото всех свой истинный потенциал, позволив врагам почувствовать себя уверенными в победе, разрешив практически потрогать ее руками, потому как знал – потом эти руки будет проще отсечь.

Вороной боевой конь шел во главе войска, грациозно выкидывая мощные ноги, выпячивая мускулистую грудь, выгибая шею и храпя, точно огнедышащий дракон. Он шел плавно и уверенно, как боевой корабль по волнам, устрашающе гремел тяжелыми доспехами, защищающими шею, круп и грудь. Широкую морду покрывала шипастая маска с витиеватыми демоническими рогами.

– Ты действительно думаешь, что этот Ода Нобуюки окажется нашим братом? – вопросила Оити, двигаясь вровень с Сабуро верхом на буланом мерине.

– Будет много проще, если это он.

– Вы никогда не ладили в детстве, но я все же спрошу: его ждет незавидная участь?

– Зависит от его амбиций. Решит он воспротивиться мне или же присягнет на верность? – Язвительный оскал осветил смуглое лицо молодого человека. – Я не расположен давать ему выбор только потому, что в нас течет родственная кровь. Если он не признает мою силу – дорога одна. Я заберу у него Овари не только потому, что имею на это право, как старшего наследника. – Сабуро выдержал паузу. – Когда-то давно эти земли были захвачены Цитаделью, но как только тигр покинул свои владения, этот шакал нагло посягнул на них, получил их без боя. Слишком легко. Я не могу с этим смириться. Овари – то место, где сломались наши жизни, Ити.

Оити согласно кивнула головой. Воспоминания той ночи прошлись по ее телу ледяной волной и вызвали мурашки. Сато, сопровождающий Сабуро по левую сторону, внимательно выслушал беседу, задумался и попытался представить каким должен быть младший брат Татсусиро, но в голову приходил лишь образ еще более замкнутого мальчишки, чем когда-то был Нобунага.

Конное войско двигалось быстро, покрывая за час не меньше трех ри41 пути. За лоснящимися зеленым ковром равнинами уже блестел темным полотном океан, пахло солью и хвоей. Влажный ветер обдувал со всех сторон, мало-мальски усмиряя жар от припекающего летнего солнца. Тяжелые доспехи раздражали, а черный цвет буквально впитывал в себя солнечные лучи и накалялся быстрей, чем котелок на огне.

На прорыв первой линии обороны близ реки Ино ушло не больше часа, защитники не смогли выдержать столь подавляющего напора и спасались бегством. Сначала Сабуро хотел их преследовать, не сомневаясь, что те бегут докладывать о вторжении своему господину, но внутреннее чутье подсказало, что погоня лишь утомит, а их спесивый генерал не упустит возможности собрать все свои отряды и явиться собственной персоной. Если же мудрые военачальники смогут его убедить засесть в оборону в замке Суэмори – цель этого похода вряд ли будет достигнута, но Татсусиро почему-то был уверен, что Ода Нобуюки откажется от подобной тактики, узнав, что в провинцию вторглось столь незначительное войско во главе с малоизвестным командиром.

Сабуро приказал разбить бивак, предоставив своему войску возможность перевести дух и напоить лошадей. И пока время бережно отсчитывало один час за другим, он пытался вспомнить семью. Воспоминания ускользали.

Лицо матери выбелило время. Он не мог отыскать в закоулках памяти ее улыбку, но запомнил благородные, сдержанные очертания. Отец не позволял ей баловать детей любовью, но материнские глаза всегда дарили согревающее тепло каждому из возлюбленных отпрысков. Может поэтому она была так скупа на эмоции, ведь главе клана Ода сложно перечить.

Хотя отец часто отсутствовал, Сабуро прекрасно помнил его строгое лицо: густые черные брови, всегда аккуратно сложенные в узел волосы, жесткую квадратную челюсть, строгий взгляд. Помнил Сабуро и те замечательные дни, когда отец брал детей с собой на охоту, они были такими особенными для братьев.