Хроники Шеридана

– Чернодел! Чернодел!.. – знахарка кричала, не умолкая, пока в тесной горенке не собралась толпа. Женщина продолжала кричать, указывая пальцем туда, где на столе лежала попорченная тлением голова.

– Что это? – сурово спросил Ворчун у Юстэса, прибежавшего на шум одним из последних.

– Это было в сумке убитого великана! – объяснил юноша и, видя, устремлённые на него со всех сторон недоверчивые взгляды, извлёк на свет божий котомку хоромона.

– Ого!.. – восхищенно выдохнуло сразу несколько голосов, когда глазам присутствующих предстало содержимое сумы.

– Каменья – твоя законная добыча, – рассудил командир, выслушав несвязный рассказ юноши. – Надеюсь, у тебя будет время ею распорядиться… – добавил он чуть тише. – А это, – он указал на голову, – надо отдать жрецам. Сдаётся мне, что это башка самого Тезариуса, будь он неладен!

При этих словах толпа любопытствующих откачнулась назад, и по её рядам пробежал быстрый испуганный шепоток. Юстэс благоразумно промолчал, понимая, что ни к чему обнаруживать своё знакомство с колдуном. Желающих нести в Храм страшную находку не нашлось, и Ворчун послал за жрецами. Люди в белых одеждах возникли в воротах казармы на удивление быстро. За ними виднелся крылан – громадный, осёдланный точно лошадь, зверь рыл когтями землю и недовольно поводил огромной, в бронзовой чешуе головой. Его кожистые крылья вяло повисли вдоль туловища, глаза смотрели недобро, из ноздрей курился лёгкий дымок. В обычные дни вокруг крылана непременно собралась бы толпа ребятишек – зверюга только с виду казался злым, на деле характер у него был как у котёнка, – теперь же, лишенный привычного внимания, он хандрил и скучал. Заметив лошадей у коновязи, крылан громко зашипел, – животные забеспокоились. Крылан растянул безгубый рот в улыбке: хоть какое-то развлечение!

Жрецы молча уложили голову в принесённый с собою ларец и удалились. Завидев хозяев, крылан перестал шипеть и услужливо подставил спину, преданно виляя длинным хвостом с шипами на конце. Спустя минуту, огромная тень скользнула по земле – крылан и его повелители взлетели в воздух. Сделав разворот, зверь лёг на крыло и направился к острому шпилю Храма.

***

Пленного переверзя доставили в королевскую темницу.

– Кто займется им?.. – вопрос Королевы к членам Совета не был праздным. То, для чего и нужен-то был пленник, в мирные времена каралось смертью.

– Тот, для кого общение с Тьмой пройдет … – Абигайл замялся в поисках нужного слова. – Тот, на ком это никак не отразится.

– Таких не бывает, – возразила Королева.

– Если жрецы отказываются, значит, это должен быть кто-то из Светлых. Или кто-то один из нас! – заявил советник, чьё лицо наполовину прикрывала железная пластина.

– Вэллария исчезла, Мирта ослепла. Рутан – единственный, на кого мы можем рассчитывать в борьбе с кознями Тёмных. Я бы не хотела потерять последнего мага.

– Кстати, об исчезновении Вэлларии, – вступил в разговор человек в одежде жреца. – Голова, которую мы обнаружили у одного из воинов, поведала немногое – она была уже почти мертва, когда попала в наши руки. Так вот, убить Тезариуса мог только равный ему по силе! Наверняка, это была она, больше некому!

– Это хорошо или плохо? – нетерпеливо переспросила Чара.

– Мы не знаем… – уклончиво отвечал жрец. – Рот головы был распечатан… Куда делся дух Тезариуса? Был ли он уничтожен или захвачен? Успел ли вселиться в кого-нибудь?.. Исчезновение Вэлларии очень беспокоит нас – что, если дух Тезариуса вселился в неё?..

– Что сказал воин, который принес эту дрянь в Город? – спросила она у советника.

– Он говорит, что не трогал голову…

– Ладно, если нам суждено видеть свет Солнца, мы ещё разберемся с наследством чернодела… Теперь же я хочу знать: кто перевоплотится в переверзя, дабы мы могли узнать точно, с чем имеем дело?..

Воцарилась тишина. Собравшиеся на совет были далеко не робкого десятка, готовые пожертвовать собою во имя спасения расы, но никто из них не решался на то, что предстояло сделать. Даже теперь, когда каждый день мог оказаться последним. Королева понимала, что она не вправе приказывать, и тоже молчала, рассматривая своих приверженцев, словно впервые их увидела.