Хроники странствующего кота

– Наша классная всегда проявляет неумеренную заботу об учениках, у которых дома какие-то проблемы. Но она это делает из добрых побуждений.

То, как Сатору это сказал, про «неумеренную заботу» и «добрые побуждения», неожиданно вызвало некий отклик в душе Ёсиминэ, словно их с Сатору связывали незримые узы.

– Когда я только-только поступил сюда, она и со мной проделала ту же штуку. Поэтому я тебя хорошо понимаю. Когда я учился в начальных классах, у меня погибли в автокатастрофе родители, сразу оба. И теперь я живу с тетей. Однако у меня нет никакого желания трезвонить об этом на весь свет.

Обстоятельства, о которых так походя сообщил Сатору, были намного серьезней того, что происходило у Ёсиминэ. Несомненно, учительница досаждала ему своим сочувствием куда больше.

– Не надо переживать и плакаться из-за каждого пустяка. Пусть все приходит – и уходит, будь взрослым.

«Как-то чересчур философично для ученика второго класса средней школы», – подумал Ёсиминэ, однако в том, что сказал Сатору, определенно был смысл, и Ёсиминэ не стал спорить.

– Но знаешь, – ухмыльнулся Сатору, – мне понравилось, как ты ей это залепил. Мне тогда тоже ужасно хотелось сказать что-нибудь в этом роде.

– Как тебя зовут? – Ёсиминэ решил сменить тему.

– Сатору Мияваки. Рад познакомиться.

Сатору не добавил «Будем дружить!» или что-нибудь вроде этого, потому что в данный момент они уже были друзьями.

С самого первого дня отношения с классом и классной руководительницей у Ёсиминэ не заладились, однако дружба с Сатору очень ему помогла.

Сатору, открытый и приветливый, был в приятельских отношениях со многими ребятами, поэтому Ёсиминэ, сразу поладив с Сатору, безболезненно влился в коллектив. Ёсиминэ был несколько нелюдим, да и внешность, которой наградила его природа, не располагала к сближению. Так что если б не Сатору, Ёсиминэ остался бы в одиночестве.

Благодаря Сатору Ёсиминэ стал обедать в компании одноклассников. Поскольку легкую беседу он поддерживать не умел, то в основном слушал, но и это уже было достижением.

Сатору также уладил конфликт с обиженной классной руководительницей. Ёсиминэ так и не узнал, что ей наговорил Сатору, только в один прекрасный день учительница окликнула Ёсиминэ в коридоре и со слезами на глазах принесла ему свои извинения.

– Прости меня, Ёсиминэ-кун! Я должна была понимать, как тебе плохо.

Возможно, Мияваки сочинил для нее историю, которая совпадала с ее представлениями об образе идеального педагога, но у Ёсиминэ возникло предчувствие, что сейчас произойдет еще одно ужасное недоразумение. Объяснить все это было невозможно, а потому он, следуя совету Сатору «быть взрослым», ответил только: «Я давно уже не сержусь».

– Не беспокойся, Ёсиминэ-кун, я больше никогда не затрону тему твоей семьи, – добавила учительница.

С «темой семьи» тоже было явное непонимание, только Сатору сразу во всем правильно разобрался, когда Ёсиминэ объяснил ему:

– И мама, и папа очень много работают. Каждый слишком любит свою работу.

Отец Ёсиминэ работал в ведущей компании, производящей электронику, в отделе НИОКР – научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, а мама – в торговой фирме с иностранным капиталом. Оба трудились в поте лица, и Ёсиминэ редко видел их дома. Порой они не общались с ним по нескольку дней кряду.

– А с этой весны они совсем заработались, у них вообще не стало времени на семью. Включая меня.

Мать и отец пытались переложить друг на друга заботу о сыне, а дом за короткое время пришел в запустение.

– Поэтому они решили отправить меня к бабушке, папиной маме, пока ситуация не изменится.

Но Ёсиминэ вовсе не страдал от разлуки с родителями, хотя скучал по прежним школьным друзьям. Он даже не чувствовал себя одиноким, потому что и дома проводил вместе с родителями совсем мало времени.

Они и раньше отправляли его сюда на каникулы, бабушку он любит, поэтому, в сущности, мало что изменилось. И нечего училке было раздувать целую историю. Ничего особенного не происходит, и не нужно его жалеть. Потому что в мире полно детей, у которых все значительно хуже. Вот, например, Сатору… Потерять родителей еще в начальной школе – ужасное дело, но Мияваки всегда бодр и весел, будто забыл об этом.

– Эй, Ёсиминэ! – окликнул его мальчишка из класса, и разговор оборвался. – Не хочешь записаться в секцию дзюдо?

– Нет.

Мальчишка разочарованно скис, однако не отстал и продолжал соблазнять Ёсиминэ перспективами членства в команде на регулярной основе.

– Ну, что скажешь?

– Я же сказал, нет! – отрубил Ёсиминэ, давая понять, что разговор окончен.

Ёсиминэ, с его атлетическим сложением, без конца зазывали в разные спортивные секции, однако он неизменно отвергал все предложения.

– Тебе совсем не интересны школьные секции? – спросил Сатору.

– Я не люблю спорт! – признался Ёсиминэ. Сил у него было много, но отсутствовало желание делать что-либо по правилам.

– Ну а если не спорт, то что бы ты выбрал?

– Был бы здесь садоводческий кружок… я бы вступил.