Хроники тайной войны. 1968–1995. Операции спецслужб Израиля на Ближнем Востоке и в Европе

6 сентября 1972 года в 10:00 увертюра Бетховена «Эгмонт» в исполнении оркестра Мюнхенского оперного театра открыла поминальную службу на Олимпийском стадионе, на которую собрались более 80 тысяч зрителей и 3 тысячи атлетов [61]. Семьи погибших спортсменов представляли вдова Андре Шпицера Анки, мать Моше Вайнберга и его двоюродный брат Кармель Элиас. По просьбе федерального канцлера Вилли Брандта страны — участницы Олимпиады приспустили национальные флаги в знак памяти убитых израильтян. Только арабские страны, за исключением Иордании, отказались приспустить флаги. Король Иордании Хусейн, единственный из арабских лидеров, открыто осудил нападение на израильскую сборную, публично назвав его «жестоким преступлением против цивилизации… совершенным больными умами».

Президент США Ричард Никсон, рассматривая ряд возможных ответов Америки, вначале согласился с предложением госсекретаря Роджерса о декларировании национального дня траура. Но, обсудив этот шаг со своим советником по национальной безопасности Генри Киссинджером, решил вместо этого призвать ООН к принятию жестких мер против международного терроризма.

Вилли Дауме, президент Мюнхенского оргкомитета, предложил отменить соревнования, но остальные члены МОК поддержали решение продолжать Олимпийские игры. Выступая перед многотысячной аудиторией Олимпийского стадиона, президент МОК Эйвери Брендедж произнес речь: «Игры должны продолжаться… и мы должны продолжать наши усилия, чтобы игры оставались чистыми, безупречными и честными». Правительство и Олимпийский комитет Израиля также поддержали его решение. Глава израильской делегации произнес с трибуны: «Израиль не запугать террором, и он продолжит принимать участие в Олимпиадах и международных спортивных состязаниях».

Спустя несколько дней после кровавого вторника премьер-министр Израиля Голда Меир обратилась с официальным запросом к канцлеру ФРГ Вилли Брандту об экстрадиции в Израиль оставшихся в живых членов палестинской террористической организации «Черный сентябрь». Но Вилли Брандт ответил, что их будут судить в Западной Германии.

Примерно в эти же дни в адрес канцлера ФРГ последовали угрозы со стороны ливийского диктатора полковника Муаммара эль-Каддафи. Он требовал выдачи трупов пяти палестинских федаинов, убитых в ходе антитеррористической операции по освобождению заложников, в противном случае угрожал сорвать Олимпийские игры серией терактов. Как уже было упомянуто, право на проведение XX Олимпийских игр в Мюнхене стало для Западной Германии самым значительным событием за всю ее послевоенную историю. Для ФРГ это было не столько международное спортивное мероприятие, сколько серьезный политический акт, начало отпущения грехов нацистского прошлого Германии, мандат на присоединение к новой демократической Европе. Угроза новой волны террористических актов и срыв Олимпийских игр мог стать политическим крахом Западной Германии. Неспособность западногерманских спецслужб противостоять международной террористической угрозе заставили правительство ФРГ не только принять ультиматум ливийского диктатора, но и отказать израильтянам в праве судить на своей территории палестинских террористов, повинных в гибели 11 израильских спортсменов.

Трупы террористов, убитых на аэродроме Фюрстенфельдбрук, были отправлены в Триполи. Полковник Каддафи лично возглавил 30-тысячную похоронную процессию «героев палестинского народа». В качестве компенсации ливийский диктатор передал Ясиру Арафату 5 миллионов долларов США.

Но лидеры «Черного сентября» не собирались пассивно наблюдать, как троих оставшихся боевиков будут судить в Западной Германии. Организация по-прежнему была очень сильна, а западногерманские власти совершенно растеряны и дезориентированы.