Хроники тринадцати миров

— Вот с чего отец решил меня женить! — с насмешкой в голосе сказал сам себе наследник. — Я начал кашлять кровью совсем недавно, а значит — проливается алая кровь, как и сказано в пророчестве. Моя кровь… Но придет новая — наследник, мой сын. Эта кровь будет ярче убитой зари. Убитая заря — это я, убитые надежды, немощный наследник. И краше заката. Тут все ясно. Она даст жизнь наследнику. И она же отнимет ее. Как только у меня родится сын, я умру…

Алисей всхлипнул и закутался в одеяло, тайком впиваясь ногтями в свои ничего не чувствующие ноги.

С детства ему не везло. Зависть, сначала скользившая в лицах подданных, очень скоро сменилась жалостью, а затем и презрением. Императорский сын — калека! Каких только лекарей и чудодеев к нему не приглашали! От бабок-видуний до черных колдунов. Никто не мог сказать, что с ним. И никто ничего не мог сделать. Все лишь твердили одно:“Алисей Листопадный — проклятие императора за грехи рода”.

Но он не хотел быть проклятием! Он даже не хотел быть императором. Он хотел жить, смеяться, улыбаться и бегать как и все остальные детишки, жившие во дворце. Он хотел быть нормальным, но был лишь чужаком и изгоем. Лишь его бедная матушка любила его. Но Алисею казалось, что ему было бы легче, если бы она его ненавидела. Он не мог выносить ее укромных слез, пока он якобы спит, страданий и вечных метаний в поисках несуществующего лекарства для эльфа. Ведь эльфы не болеют от природы. Но он, Алисей Листопадный, почему-то болел.

В последнее время императорский наследник уже не выходил на прогулки. Лишь изредка его выносили на носилках во двор, чтобы он мог подышать воздухом, не отравленным гнилью и духами. Но все остальное время он был здесь, в этой постели. Тогда он выдумывал мир, в котором он мог бы жить, любить и быть свободным от себя самого и своих страданий.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ему виделись совсем иные города, дома, высокие, как башни. Он видел огромных железных птиц, у которых были десятки огненных глаз. Видел свободных от сословий людей, спешащих попасть в брюхо гигантских металлических червей, которые пожирали их, а затем передвигались куда-то и вновь выплевывали наружу сухими. Алисей мог часами гулять в своем воображении по длинным улицам и разглядывать случайных прохожих. Тот мир, выдуманный, привлекал его больше, чем тот, в котором он был обузой всем, в том числе и себе.

“Быть может, я скоро умру, и это станет мне освобождением…” — размышлял он, все больше и больше погружаясь в дрему.

8.1

— Это неслыханно! Мир на гране уничтожения, а они сложили лапки и ничего не делают! — возмущенно говорила Элис Тохалей.

Нил, в доме которого они собрались, только потупил взгляд.

— Я разговаривал на эту тему с отцом. Он даже и слышать не хочет о поиске артефактов. Хотя я больше, чем уверен, что он догадывается о том, где может быть один из них.

— Ну так спроси у него и все! Он же твой отец, неужели он не доверит тайну сыну? — подал голос Лай.

Нил покачал головой.

— Мой отец слишком хорошо умеет хранить секреты.

Элис тяжело вздохнула.

— Это бесполезно. Этот Люксор Велетов размажет наш мир как масло по тарелке, а мы даже не попытаемся его остановить!

Ребята замолчали.

— А что если мы придем к твоему отцу и скажем, что мы уходим искать артефакты. Даже если он нам запретит? Он же не сможет пустить нас на верную смерть без какой-либо надежды! — сказал Лай.

Нил задумался.

— Вообще-то попытка не пытка, так что можно и попробовать, но, учтите, я очень сильно поссорюсь с отцом. И еще! Если мы умрем, то по вине нашей общей глупости!

— А если вернемся героями? Если мы спасем мир? — с надеждой спросила Элис.

Нил засмеялся.

— Будь уверена, мы не вернемся!

Элис насупилась, а Лай легонько похлопал ее по плечу.

— Не расстраивайся, Лисенок! Умрем мы точно героями!

Друзья расхохотались.

Решено было, что они отправятся к отцу Нила прямо завтра с утра. Когда практиканты ушли из дома Лая, Элис снова вспомнила по Беркута, о котором ей рассказывала Мэр Таг.

— Послушай, Лай, а ты не мог бы проводить меня на конюшню?

Лай закашлялся.

— Кууууда?! Ты в своем уме, что бы я, наследный лорд Талихманский вернулся в это вонючее стойло?! Никогда!

— Ну Лаааай….

— Нет, не пойду, даже не упрашивай! И вообще, героям положено вечером отдыхать, а не шастать по конскому навозу! Хочешь, иди одна. Здесь не страшно.

Элис обиделась. Даже ради нее Лай не мог поступиться своими лордскими замашками! На конюшню ему видите ли идти не хочется! Ну вот и пусть! Она сама дойдет, не маленькая.

И Элис Тохалей обиженно развернулась и пошла в сторону конюшни.

Лай смотрел, как она уходит, на ее худые лопатки, которые торчали под тоненьким льняным платьем и понимал, что он обидел не просто девушку, а настоящего друга. И ему было стыдно. Очень стыдно. Но он не стал ее догонять, а, фыркнув, и загнав это чувство подальше, развернулся и пошел обратно в дом к Нилу.

Элис робко постучалась в старый полуразвалившейся домик конюха Лашки. Тот почти сразу открыл и улыбнулся, завидев ее.