Хроники уходящего поколения

Служба в дивизии морской пехоты началась для призывников, как и ожидалось, в роте молодых. Физподготовка, знакомство с правилами армейского быта, дисциплины, демонстрация умений и навыков, приобретенных на гражданке — все это было логично и необходимо. Да только вот эта программа не вмещалась во временной отрезок 24 часа. Плюс всем известная дедовщина, когда сержанты, облегчая себе жизнь, перекладывали часть своих обязанностей на новичков.

Вот уж где я не мог нарадоваться на постулаты своего внутреннего голоса. Он каждый час восставал против действительности, требуя от меня стать на защиту правды, элементарных правил бытия. И я с ним соглашался, выискивая различные способы достижения поставленной цели.

Я был призван в армию в двадцать шесть лет с таким же великовозрастным дружбаном Жекой из одного московского института. С первого же дня службы договорились поддерживать друг друга в защите элементарных прав и норм. Мы даже выработали с этой целью не хитрую, но эффективную программу. Выполнять ее начали уже на следующее утро во время трехкилометровой пробежки.

Первые два километра пробежали со всей группой, а потом мы с Жекой приотстали. Сержант злился, подгонял нас, обещал по возвращению в казарму разобраться с нами. Мы остановились, и Жека прочитал короткую, но убедительную для сержанта лекцию.

— Тебе сколько лет?

— Девятнадцать.

— А нам по двадцать шесть. Мы не можем бегать в таком темпе, как ты. Для того, чтобы догнать тебя на длинных дистанциях, нам нужны дополнительные тренировки. Если ты не сможешь их обеспечить, мы обратимся к офицерам.

Нашему юному командиру никак не нужны были разборки с офицерским составом. Тем более, что он каким-то звериным нюхом чуял нашу правоту. С того дня мы с Жекой стали бегать в приемлемом нам темпе.

Решение еще одной проблемы я взял на себя. Нам очень мало времени давали на обед с тем, чтобы в следующие за ним полчаса напрячь нас на предельной скорости преодолевать короткие дистанции. Мол, тренируйтесь, салаги. В результате у многих новобранцев часть обеда оставалась на столах.

Когда в очередной раз нас по команде посадили за обеденный стол, я переложил второе блюдо в суп и приступил к еде. Мой маневр заметило большинство, в том числе и сержант. Он спросил, напрямую:

— Ты зачем это делаешь?

Я объяснил ему ход своих мыслей и проинформировал, что если ничего не изменится, я, как член КПСС, подниму этот вопрос на партийном собрании.

В результате и этот вопрос был решен по справедливости. Мой внутренний голос удовлетворенно похрюкивал.

Оставалось сделать решающий шаг. К нему мы приготовились быстро, сдружившись с парнем из Москвы — мастером спорта по боксу Василием.

Перед отбоем два сержанта не раздеваясь валялись на своих кроватях. Третий командовал новобранцами, добиваясь, чтобы они разделись и легли, пока у него в руке горела зажженная в начале команды спичка. Это мало кому удавалось. Издевательство продолжалось, когда Василий «забил» на команды сержанта и демонстративно захрапел.

Три сержанта собрались в кружок, о чем-то договорились и дали Василию команду вымыть в казарме полы. Тот даже не взялся за швабру, сделав в мою сторону знак пальцем, мол, не вмешивайтесь, и лег на свою койку.

— Пошли поговорим, — подошел к нему один из сержантов и двинулся в направлении ленинской комнаты.

За ним пошел Василий. Замыкал движение еще один сержант. Мы с Жекой приготовились при необходимости прийти на помощь. Однако, она не понадобилась.

Спустя пару минут из комнаты выскочил один из наших кураторов, зажимая нос рукой, по которой стекала струйка крови. За ним, согнувшись буквой Г, выполз второй сержант. Последним спокойно вышел Василий. Он взял ведро воды со шваброй, приготовленные нашими командирами. Отнес их в туалетную комнату, лег на свою кровать и спокойно заснул.

Уверен, офицеры знали о происшествии, но не дали ему хода. Наоборот, конфликт разрешился в нашу пользу. После роты молодых я был назначен на должность старшины клубной команды. Жека — писарем в штаб дивизии. А Василий стал старшиной батальона разведки.

Мой внутренний голос ликовал. А я не находил себе места. Дело в том, что защищенная нами правда дала ростки зла. Став старшиной, Василий ничтоже сумняшеся взял на вооружение те же порочные способы принуждения, что и наши кураторы в роте молодых. Под моим началом в клубе гнали самогон. А Жека брал взятки сигаретами за исполнение внеочередных и срочных работ.

Первое со вторым

В мае 1974 года я стал матросом морской пехоты во Владивостоке. Первый месяц — это учеба в так называемой «роте молодых». Прежде всего, нас там изучали — кто на что способен. Я, например, делал чертежи дипломного проекта одной из дочерей начальника политотдела. Для командира роты от руки создавал карты для предстоящих учений. Фотографировал, как морская пехота принимает участие в выборах. Моя кандидатура рассматривалась для работы в газете Тихоокеанского флота.

Параллельно для нас день ото дня увеличивались физические нагрузки. Все больше времени отводилось строевой подготовке.