Хроники уходящего поколения

Ночью вышли в море один большой и два малых десантных корабля. Поговаривали, что нас сопровождает подводная лодка.

Возложенные на меня обязанности практически не оставляли времени на отдых. А потому поход по Тихому, а потом Индийскому океанам до сомалийского порта Барбера (в то время наша военная база) прошел для меня быстро.

Стоянка в Барбере для личного состава морпехов была особенно выматывающей. Никаких выходов на сушу в дневное время. Световой день проходил в твиндеках при еле мерцающем электричестве. По ночам из безразмерных пустот БДК на берег сходила боевая техника и до поры до времени пряталась от любопытных взглядов в специально собранных ангарах.

В заранее назначенные дни на полигон рядом с городом приезжало сомалийское военное руководство. Начиналась демонстрация возможностей боевой советской техники. От достигнутых результатов зависели объемы продаж нашего оружия в Сомали.

Эта импровизированная ярмарка продолжалась больше месяца.

А завершилась она ночным приемом руководства нашего отряда у мэра Барберы. Неожиданно в состав группы приглашенных на этот прием был включен и я. Конечно, для того, чтобы запечатлеть знакомые лица за праздничным столом.

Произносились тосты, рекой лилась водка под местные фрукты, овощи, горячие блюда. Особенно по вкусу нашим офицерам пришлось обжаренное мясо, нарезанное длинными кусочками, как бефстроганов. После того, как в наших желудках бесследно исчезла вторая подача этого блюда, мэр Барберы пригласил офицеров пройти на кухню и посмотреть, как готовится понравившееся блюдо. Мол, это будет большая честь для повара.

Наши с удовольствием встали из-за стола размять ноги. Пошли вслед за мэром к небольшому домику, склепанному из листов алюминия. Зашли вовнутрь. На крюках, свисавших с потолка, висели огромные говяжьи ноги. В неимоверной жаре мясо не просто пропало, а прогнило до самых костей. В этом месиве, источающем гнилостный запах, копошились длинные толстые белые черви. Повар в идеальном белом кителе специальным пинцетом стал собирать червей на большой серебряный поднос…

Нашим участникам застолья все стало ясно. Часть офицеров, расталкивая друг друга, бросилась к выходу, чтобы в укромном местечке очистить желудки. Самые стойкие, кривясь и морщась, медленно потянулись к выходу из этого дьявольского пекла.

Спустя полчаса банкет продолжился. Первым слово взял мэр. Он долго и с пиететом рассказывал об истоках сомалийского застолья, его традициях. Наши с удовольствием пропустили по рюмашке, однако закусывать мясным блюдом не стали, предпочитая фрукты и овощи.

На следующий день наш боевой отряд покинул столицу Сомали Ночь перед выходом в море я не спал. Печатал фотографии офицеров во время знакомства их с истоками сомалийского застолья. Утром у каждого на руках был набор этих снимков.

Если бы я предварительно не закрылся в каюте, предназначенной для печати снимков, могло бы состояться смертоубийство, настолько злы они были.

Учитывая, что я был по возрасту старше многих офицеров (был призван почти в двадцать семь лет), они меня простили довольно быстро. А я загладил свою вину новыми наборами фотографий гордых лиц офицеров, поднимающих тосты и сладострастно закусывающих бефстрогановом по-сомалийски. Они тогда еще не были знакомы с традиционными блюдами Африки.

Адмиральские фото

Я служил матросом в дивизии морской пехоты под командованием контр-адмирала Казарина во Владивостоке. Это были 1974–1975 годы.

После роты молодого бойца меня назначили на должность старшины клубной команды. Этому способствовало то, что я довольно профессионально владел любым фотоаппаратом. Как потом оказалось, узнав об этом, контр-адмирал дал команду сделать меня тем, кем я стал. А еще приказал начальнику клуба закупить всю необходимую аппаратуру и химикаты, которые я закажу.

Первым экзаменом для меня стали показательные учения дивизии в присутствии командующего Тихоокеанским флотом. Я снимал с самых выигрышных точек, порой опасных (стреляли боевыми патронами).

Вернувшись раньше других в дивизию, я сразу приступил к проявке пленок, выбору кадров для печати. За ночь напечатал свыше сотни снимков. Многие, на мой взгляд, удались. Именно ими заполнил три конверта для командира дивизии, начальника политотдела и начальника клуба.

После знакомства с моей продукцией контр-адмирал вызвал меня в свой кабинет. Поздравил с успехом. Сообщил, что я имею право снимать на территории дивизии кого и когда я считаю нужным. В результате я должен был раз в неделю оформить фотостенд о проделанной в дивизии работе, снабжать снимками «Флотскую газету».

Один из штабных офицеров по секрету сообщил мне, что у Казарина пользуются те фотографии, на которых он был в полной форме и при наградах.