Хроники уходящего поколения

Летом 1971 года я завершал работу инструктором Днепропетровского обкома комсомола. В Днепродзержинске в эти дни мы проводили областной фестиваль комсомольской песни. К его проведению были привлечены молодые поэты и начинающие композиторы области. Среди них был и Эдуард Ханок.

Невысокого роста, непосредственный, задиристый, по сравнению с опытными комсомольскими работниками быстро пьянеющий, он постоянно попадал в неловкие ситуации, не мог договориться о простых вещах с окружающими, поскольку не принимал компромиссов. Не сумел он включить в репертуар фестиваля и свою первую, в дальнейшем знаменитую песню «У леса на опушке жила зима в избушке».

Расстроенный неудачей, Эдик тем же вечером присоединился в гостинице к нашей компании и довольно быстро захмелел. Когда в наш номер по какому-то поводу на минутку заскочила зав. отделом пропаганды обкома комсомола Алла Сафронова, кстати, грудью ставшую за то, чтобы исключить песню Ханка из репертуара фестиваля, Эдик не выдержал и в грубой форме высказал ей свое «ф». В применении ненормативной лексики он не стеснялся.

После того, как Алла пулей выскочила из номера, Эдик сразу успокоился и сообщил, что переезжает жить в Белоруссию. Переговоры об этом он уже провел.

На следующий день Ханок подошел ко мне и попросил провести его сквозь охрану за кулисы местного Дворца культуры, где выступал с сольным концертом Мулерман.

— Хочу продать ему «Зиму в избушке», — пояснил он.

После концерта Мулерман на сцене за занавесом собирал свой реквизит.

— Я Эдуард Ханок, — представился он певцу. — Хочу продать вам свою гениальную песню,

Сел за рояль и пропел «свою гениальную».

— Это интересно, — продолжая сборы произнес Мулерман. — Оставьте клавир.

Эдик выполнил его просьбу.

« « «

Как потом оказалось, Мулерман не заинтересовался песней. Впервые исполнил ее в Ленинграде Эдуард Хиль. Я думаю, это имело кардинальное значение в том, что спустя некоторое время Эдуард Ханок переехал на постоянное место жительства в Питер.

Маяк под Одессой

Не успел я еще освоиться в должности инструктора Днепропетровского обкома комсомола, как в Днепропетровск на несколько дней прибыла чета Френкелей — Илья Львович и Эминэ Абдуловна. Они решили встретить день рождения их друга поэта Светлова на его родине.

Я плохо еще знал областной центр, а потому мне в помощь дали инструктора горкома комсомола Ларису Луговую.

Вчетвером встретились в гостинице «ДнIпро», в номере Френкелей. Договорились, что сможем показать московской чете дворик, где жил Светлов, и те кварталы старого города, где он мог бывать. Вечером решили поужинать в ресторане гостиницы «УкраIна», где зачастую с друзьями засиживался Светлов.

На следующий день на служебной «Волге» мы вчетвером подъехали к узкому проходу между старыми двухэтажными домами. Зашли в небольшой, закрытый со всех сторон, дворик. Кроме небольшого столика с лавочками, вкопанными в землю, где мужчины играли в домино и выпивали дешевое «Бiле мiцне», здесь ничего не было. Кроме толстенной липы, взметнувшей свою крону намного выше крыш соседних домов. Лариса подошла к дереву:

— Вот единственный свидетель того, что здесь жил Михаил Светлов.

Илья Львович провел рукой по шершавой коре. Затем попытался обнять липу, но не получилось — не хватило рук.

Тем временем Эминэ Абдуловна подошла к столику. Вынула из пакета бутылку «Московской», четыре рюмки и четыре бутерброда. Френкель наполнил рюмки:

— «Московская» во времена его молодости уже продавалась. — и немного помолчав, добавил: — Помянем его.

Мы выпили, закусили и без слов пошли к машине, оставив на столике во дворе Светлова недопитую бутылку.

Вечером сидели в ресторане «УкраIна». Вели ни к чему не обязывающий разговор. Эминэ Абдуловна после очередного тоста спросила у мужа: «Как твой желудок?» Тот без слов отмахнулся. Я же, не подумав, произнес: «Язва — знакомая штука». После чего Эминэ Абдуловна улыбнулась, что-то вспомнив, и ответила на мою реплику: «Не бойтесь водки. Она не повредит». Илья Львович поддержал жену: «Это точно не повредит». И они, продолжая друг друга, уточняя детали, поведали случившуюся с ними историю. Главным рассказчиком была жена.

Ниже приведу в кратком изложении их рассказ.

Кто-то из московских друзей посоветовал им отдохнуть на море не в пансионате или санатории, а на настоящем действующем маяке под Одессой. Хозяин маяка и его жена хлебосольные люди, за постой и питание много не берут.

Прибыв по предварительной договоренности на место, мы были очень довольны. Нас устраивало все. Правда, хозяин маяка выглядел не так, как его описывали. Оказалось, что за последний год язва желудка сделала из крепкого мужика ходячую согнутую тень. Постоянные боли изматывали. Врачи предложили операцию, от которой пациент категорически отказался. Так и текло время на маяке

Уезжая, мы договорились, что появимся здесь и на следующее лето.