Хроники замка Брасс

– Ну, «сумасшедший» слишком сильное слово, – угрюмо заметил граф Брасс. – Ты находился в каком-то трансе, ты словно грезил событиями, которые немного отличались от тех, что происходили на самом деле… описать точнее я не могу. Если бы был жив Боженталь, наверное, он смог бы всё объяснить лучше. Может быть, он даже нашел бы способ тебе помочь. – Граф Брасс покачал тяжелой рыжеволосой головой. – Не знаю, Хоукмун.

– Но теперь я здоров, – горестно проговорил Хоукмун.

– Да, кажется, так и есть.

– Наверное, в этой реальности мне лучше бы быть безумным. – Хоукмун, тяжело шагая, направился к лестнице. – О, как же тяжела эта ноша.

Но ведь не может же быть, что всё это просто яркий сон? Ведь Иссельда была живой и дети тоже жили?

Однако воспоминания уже стирались, как стираются воспоминая о снах. У подножья лестницы Хоукмун снова обернулся к графу Брассу, который так и стоял у камина, печально опустив голову.

– Мы живы, ты и я? А наши друзья погибли. Твоя дочь погибла. Ты прав, граф Брасс, – многое потеряли мы в битве за Лондру. И твоих внуков мы тоже потеряли.

– Да, – едва слышно отозвался граф Брасс. – Можно сказать, мы лишились будущего.

Эпилог

Почти семь лет миновало с великой битвы за Лондру, когда Темной Империи был сломан хребет. И многое успело случиться за эти семь лет. Пять из них Дориан Хоукмун, герцог Кёльнский, страдал от безумия. Даже теперь, когда он уже два года как выздоровел, он не совсем походил на того человека, который так храбро сражался за дело Рунного посоха. Он сделался угрюмым, погруженным в себя, одиноким. Даже его старинный друг, граф Брасс, единственный выживший вместе с ним в том сражении, с трудом его узнавал.

– Это всё из-за гибели его товарищей, из-за гибели Иссельды, – шептались между собой полные сострадания обитатели возрожденного Эг-Морта. И печально глядели Дориану Хоукмуну вслед, когда он, одинокий, в очередной раз ехал через городские ворота, через широкий Камарг, через болота, где кружили гигантские алые фламинго и паслись белые быки.

А Дориан Хоукмун взбирался на невысокий холм, поднимавшийся посреди болота, здесь он спешивался и заводил лошадь наверх, где останавливался среди руин старинной церкви, построенной еще до Трагического Тысячелетия.

Он оглядывал колышущиеся волны камышей и подернутые рябью заводи, прислушивался к меланхолическим, скорбным завываниям мистраля, вторившего скорби в его глазах.

И он старался вспомнить один сон.

Сон об Иссельде и двух детях, чьи имена он не мог назвать. А были ли у них имена в том сне?

Глупый сон о том, как всё могло бы быть, если бы Иссельда выжила в битве за Лондру.

И по временам, когда солнце поднималось над широкими болотами или над заводями начинал накрапывать дождь, Хоукмун забирался на самую высокую часть стены разрушенной церкви, тянулся руками к рваным облакам, стремительно несущимся по темнеющему небу, и кричал ветру ее имя:

– Иссельда! Иссельда!

И его крик подхватывали птицы, несущиеся по небу вместе с ветром.

– Иссельда!

После Хоукмун обычно ронял голову на грудь и рыдал, не понимая, почему он до сих пор, несмотря на всю столь очевидную правду, чувствует, что однажды снова обретет утраченную любовь.

Почему его все равно терзает вопрос, если ли такие места – может быть, на какой-то иной Земле, – где мертвые до сих пор живы? Несомненно, подобная одержимость доказывает только то, что следы безумия всё еще сохранились?

Тогда он вздыхал и утирал лицо, чтобы никто, встретив его, не догадался, что он предавался горю, после чего садился верхом, а затем, с наступлением сумерек, скакал обратно в замок Брасс, где его ждал старый друг.

Где его ждал граф Брасс.

Конец пятой книги

Шестая книга Хоукмуна Защитник Гараторма

Всем тем скитальцам, что бредут по дорогам мира, посвящается…

Часть первая Отъезды

Глава первая Вероятности и возможности

Дориан Хоукмун, уже не безумный, всё же пока не выздоровел. Некоторые считали, что он пострадал от Черного Камня, когда тот вынули у него изо лба. Другие утверждали, что это война с Темной Империей истощила его энергию, необходимую для полноценной жизни, и теперь энергии в нем не осталось вовсе. А кто-то был уверен, что Хоукмун скорбит об утраченной любви, Иссельде, дочери графа Брасса, которая погибла в битве за Лондру. Все пять лет, пока длилось безумие Хоукмуна, он уверял, что она жива, живет с ним в замке Брасс, родила ему сына и дочь.

Однако если причины помешательства Хоукмуна становились предметом споров, которые велись в тавернах и на постоялых дворах Эг-Морта, городка, стоявшего под защитой замка Брасс, то сам факт его нездоровья был очевиден всем.

Хоукмун погрузился в мрачные думы.