Хрупкие создания

Морки стоит, скрестив руки на груди, и никак не показывает, что согласна. Или не согласна. Мне всегда казалось, что они с медсестрой Конни находятся в постоянной битве за наши тела. За мое тело. И Морки всегда выигрывает. Балет слишком важен. Русским нужны идеальные танцоры, и это самое главное. Пока не переходишь черту, как Лиз. Пока сохраняешь контроль.

Я стараюсь не вслушиваться в эту дурацкую речь. А вот Джиджи внимательна. Она даже делает пометки в блокноте. Записывает! И так сосредоточенна, что высунула кончик языка. Я тут же решаю, что она не просто меня раздражает – я ее фактически ненавижу. Все те приятные моменты, которые мы делили, все то время, когда я могла практически назвать нас друзьями, – все теперь в прошлом. Каждое движение ее руки, каждое движение пальцев заставляет меня вздрагивать.

Медсестра Конни сворачивается только через полчаса. Она заглядывает в глаза каждому из нас, пока раздает брошюры. Надо мной она практически нависает.

– Прочитай это, Джун, хорошо? – шепчет она достаточно громко, чтобы все вокруг услышали. Если бы она была настоящей медсестрой, она бы не стала выставлять меня напоказ перед всеми. Есть же какая-то врачебная этика.

– Тебе нужно над собой поработать, – заканчивает она и покровительственно опускает мне на плечо руку.

Считаю до двадцати. Она ждет, как я отреагирую. Словно Конни решила, что с места не сдвинется, если я не подниму голову. Косметика плывет. Я сдаюсь и поднимаю взгляд. И медсестра проходит дальше.

Вылетаю из зала, делая вид, что не слышала вопрос Джиджи, иду ли я в комнату. Вбегаю в ближайшую студию, чтобы успокоиться. Никто не должен видеть меня в таком состоянии. Еще подумают, что мне есть дело до того, что говорит медсестра. Нужно собраться. Нужно показать им, что они обязаны дать мне роль, раз намереваются сделать пару перестановок в «Щелкунчике».

Кладу ногу на станок, делаю растяжку, вдыхаю и выдыхаю, пока боль в мышцах не исчезает. Думаю о Лиз и о цифре, которую показали ей весы. Должно быть, она была очень маленькой. И я изо всех сил стараюсь не завидовать.

Интересно, как быстро она собрала вещи? Если Лиз попробует поступить в другую балетную школу, оттуда наверняка позвонят мистеру К., и тогда ей вообще могут запретить танцевать. Такое не забывают.

Меня передергивает. Слышу смех Сей Джин и других девочек, когда они проходят мимо студии. Улавливаю часть разговора.

– Мне нужно успеть принять душ. Джейхи почти здесь. Он меня убьет, если я опоздаю. – Сей Джин говорит громко, чтобы все вокруг знали о ее планах на вечер. В этом вся она. Слышу, как другие девочки верещат от восторга. Еще бы, большие планы! А ведь даже не выходные! Это не может не восхищать. Они ходят за Сей Джин, как утята за уткой, и кричат о том, какой Джейхи офигенный, какие у него ровные зубы и как он силен, хотя вовсе не танцор. Идиотки. Раньше я завидовала Сей Джин. Думаю, она об этом догадывалась: выводила Джейхи перед всей школой как на парад. Но я-то знала, что она все делает напоказ. А еще я обладала силой, способной разбить ее идеальную жизнь на кусочки. Но я выше этого. Ведь мы когда-то были jeol chin. Лучшими друзьями.

Жду, пока все они уйдут, и спускаюсь на лифте в подвал – туда, где Сей Джин всегда встречает Джейхи, чтобы провести его внутрь. После комнаты отдыха – кабинет медсестры, и в нем есть дверь, которая ведет к мусорке. Еще там пожарная лестница и запасный выход с неработающей сигнализацией. Там он ее наверняка и ждет.

На протяжении всего восьмого класса мы ждали его вместе с ней, высматривая его макушку в темноте. Она всегда говорила, что поначалу Джейхи ей не нравился, а встречаться с ним она начала потому, что ее заставила мама. Еще раньше она встречалась с белым парнем, Шейном, который выпустился в прошлом году. О нем Джейхи вряд ли знает. А теперь Сей Джин вроде как любит его.

Я жду у окна. Не представляю даже, что я ему скажу, и весь этот план-саботаж начинает выглядеть смешно. Не стоило сюда спускаться – меня всю трясет. Но другой возможности может и не представиться.

Я не успеваю прокрутить весь диалог в голове – из темноты выплывает тень, а потом лицо в обрамлении взлохмаченных черных волос. Очки в черной оправе чуть съехали на нос – он никогда их не поправляет. Меня бросает в жар. Я все еще помню, каково это – любить Джейхи. Он замечает меня и морщит лоб. Я открываю дверь.

– Привет.

– Привет. – Он осторожно проскальзывает внутрь, стараясь меня не задеть. – Ты что тут делаешь? Где Сей Джин?

– Наверху. Нас задержали после репетиции.

– А. – Он переступает с ноги на ногу.

– Я тут тренировалась, – вру.

Джейхи смеется:

– Серьезно? И сколько жмешь?

Шутит. От его хриплого насмешливого голоса у меня по всему телу бегут мурашки. Какой-то он со мной слишком милый.

– Поспорим, ты и пятидесяти килограммов не поднимешь. – Он улыбается. – А вот весишь наверняка столько.