Хрупкий разум. Нейропсихолог о том, какие сбои происходят в мозге и как это меняет личность человека

Из-за этих эпизодов у нее, естественно, возникла огромная подозрительность практически ко всем. Единственное объяснение этим странным явлениям, которое она смогла найти, заключалось в том, что кто-то, возможно, члены семьи, украли ее. Я не мог выяснить, с какой целью и как они это сделали.

Эти столь удивительные явления являются частью того, что мы называем расстройствами или заблуждениями идентификации. Например, синдром Капгра, во время которого человек глубоко убежден, что кто-то из его близких заменен двойником.

Таким образом они обычно объясняют, как это случилось с Софией, что их партнер, брат, сын… является замаскированным двойником, который ведет себя аналогичным образом. Иногда синдром Капгра усложняется, когда человек не узнает себя в зеркале и считает, что видит в отражении кого-то другого. Мне вспоминается случай, когда женщина, не узнавшая себя в зеркале, отправилась на несколько дней в путешествие с дочерью и сказала ей, глядя на себя в зеркало гостиницы:

– Посмотри, она плохая… она пошла за мной даже сюда!

Еще одним интересным феноменом расстройств идентификации являются редупликативные парамнезии. При такой расстройстве место, где живет человек, воспринимается им как другое, но очень похожее место. Обычно пострадавшие пациенты объясняют, что не знают, как сюда попали, кто это сделал и почему, но оно точно идентично их дому, с такой же мебелью, расставленной таким же образом, и с теми же комнатами, но они знают, что это все обман.

К сожалению, ни языковые проблемы, которые были очевидны в речи Софии, ни расстройство идентификации, которое она имела, никогда не могли быть объяснены «проблемами возраста». Возраст не мог объяснить, почему она не переставала смеяться в течение всего визита или не помнила, что была замужем более сорока лет за человеком, который теперь, сидя рядом и плохо скрывая слезы, предпринимал усилия, полные ласк, в попытках заставить Софию вспомнить, что они встречались не в отеле, а были вместе всю жизнь, что у них есть единственный сын, которого зовут Хавьер. София могла ответить только так же, как и на протяжении всего визита: она улыбалась.

На тот момент мы не знали, в чем проблема Софии, но она явно была. Учитывая возраст и симптомы, наиболее вероятной была мысль о нейродегенеративном процессе, который еще предстоит выявить. Имели место нарушения речи, расстройства идентификации и памяти. Но при осмотре все выглядело немного нетипично. Ее способ обучения и забывания не соответствовал тому, что обычно наблюдают у людей с ранними формами болезни Альцгеймера. Напротив, все было немного странно. Конечно, я мог бы уместить это в бесконечное число симптомов, которые, учитывая гетерогенную природу любого нейродегенеративного процесса, могут быть частью обычных заболеваний. Но это было странно.

Во многих случаях, когда я исследую ситуацию, в моем сознании возникают образы, связанные с результатами пациентов в тестах, которые показывают неработающие области мозга и указывают на всевозможные причины. Они не имеют никакой ценности, но помогают организовать в уме то, что я наблюдаю. Обычно существует что-то вроде интуиции, которая при исследовании пациента помогает увидеть поврежденный гиппокамп, атрофированную долю мозга и медленно приближающееся слово «Альцгеймер». Но здесь этого не произошло, тем более, по словам мужа, все это началось где-то шесть – восемь месяцев назад.

Поэтому мы остались в ожидании МРТ и визита к неврологу, чтобы вместе оценить все результаты. Сегодня время Софии закончилось и настала очередь Мануэля, ее мужа, который, как только вошел, заявил, что ему, несомненно, будет хуже.

Он спросил, может ли жена выйти из офиса, потому что уже устала и ему будет так намного удобнее. Конечно же, да. Когда мы остались вдвоем, мне потребовалось немного времени, чтобы понять, что с Мануэлем все в порядке. Да, в его случае только эти возрастные вещи. Почему он также попросил о консультации?

Мануэль сказал, что не знает, как работает нейропсихологическое обследование, и предполагал, что проведем его с обоими одновременно. Он прекрасно знал, что жена неправа и что-то происходит. Поэтому он притворился больным перед женой, чтобы она не испугалась.

Через несколько дней пришли результаты МРТ Софии, а вместе с ними – и объяснение атипичной природы ее симптомов, их причины и странного ощущения во время обследования, что то, что с ней происходит, не является чем-то таким частым.

У Софии не было ни болезни Альцгеймера, ни нейродегенеративного заболевания. У нее была огромная менингиома[6].

Софию осмотрела нейрохирургическая бригада не в нашем центре, где в конечном итоге было решено оперировать ее и наблюдать в дальнейшем. Так мы потеряли из виду эту милую пару, но иногда вспоминаю ее и думаю о том, все ли прошло хорошо, не смущает ли она больше после операции своего мужа и вспомнила ли снова, кто ее сын. Возможно, если бы все пошло не так, София никогда бы не перестала смеяться.

Часть вторая Страхи и печаль