Хрупкое равновесие

Перестройка изменила место до неузнаваемости, и на какое-то мгновение Манек подумал, что не туда попал. Мраморные лестницы, охранник, облицовка из блестящего гранита, кондиционеры в каждой квартире, сад на крыше — словом, обычный многоквартирный дом превратили в роскошные апартаменты.

Он ознакомился с перечнем жильцов у главного входа. Проклятый домовладелец добился своего! Выселил тетю Дину — да, для нее все действительно закончилось плохо. А портные? Где теперь работают они?

Выйдя на улицу, он снова попал в плен отчаяния, от яркого солнца застучало в голове. Возможно, тетя Дина подскажет, где найти Ишвара и Ома. Сама она может быть только в одном месте — у брата Нусвана. Но он не знал адреса. Хотя стоит ли узнавать — кто знает, обрадуется ли она ему? Адрес можно узнать в телефонной книге. Но под какой фамилией?

Манек силился вспомнить девичью фамилию тети Дины. Она ее как-то упоминала. Однажды, когда он, Ишвар и Ом сидели в гостиной, она стала рассказывать историю своей жизни. Случилось это после ужина, когда тетя, разложив покрывало на коленях, вшивала очередной лоскут. «Никогда не оглядывайся с сожалением на прошлое», — сказала она тогда. И еще что-то о блестящем будущем, утраченном… нет, омрачившемся еще в детстве, когда ее звали… Дина Шроф.

Манек зашел в аптеку и взял телефонный справочник. Было несколько Шрофов, но только один Нусван Шроф, и он записал адрес. Фармацевт сказал, что это недалеко, и Манек решил идти пешком.

Оставив привычный район, Манек вышел на незнакомую улицу. Он спросил дорогу у сидящего на краю тротуара плотника с инструментами в мешке. Большой палец у рабочего был плотно забинтован. На следующем перекрестке поверни направо, сказал тот, и потом иди мимо крикетного поля.

В конце поля стояла палатка, и толпился народ, хотя никакого матча не предвиделось. Над входом в палатку висело объявление: Встреча с Бал Бабой. Даршан^[154] возможен с 10 до 4, включая воскресенья и банковские каникулы. «Трудная работа у божьего человека, — подумал Манек. — Интересно, что он делает — золотые часы из воздуха, слезы на глазах статуй или лепестки роз, падающие из женского декольте?»

Но имя наводило на мысль о «волосах»^[155]. Манек спросил служителя у входа:

— А кто такой Бал Баба?

— О, Бал Баба — святой человек, — ответил тот. — Он вернулся к нам, проведя много лет в медитации на Гималаях.

— А что он делает?

— Бал Баба наделен особой божественной силой. Он рассказывает разные вещи, которые тебе надо знать. И для этого ему нужно всего лишь подержать в своих святых пальцах секунд десять несколько твоих волосков.

— И сколько это стоит?

— Сам Бал Баба ничего себе не берет, — с возмущением ответил мужчина, но потом прибавил с вкрадчивой улыбкой: — Однако пожертвования в любом, неограниченном количестве приветствуются Фондом Бал Бабы.

Манеку стало интересно, и он вошел внутрь. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько тут все фальшиво. Он представил, как расскажет портным, что он увидел. Будет о чем посмеяться после восьми лет разлуки.

В самой палатке было меньше людей, чем снаружи. Всего несколько человек ждали своей очереди перед ширмой, за которой сидел очень-очень святой Бал Баба. Раз на каждого клиента тратится всего десять секунд медитации, много времени он здесь не потеряет, подумал Манек. Тут был самый настоящий конвейер — сначала даршан, потом консультация.

Манек встал в очередь, и скоро его вызвали. Сидящий за ширмой мужчина в желто-оранжевом халате был гладко выбрит и абсолютно лыс. Даже брови и ресницы были аккуратно удалены. Ни одного волоска на лице и на прочих частях тела, не покрытых халатом.

Несмотря на неестественно гладкий и сияющий облик святого человека, Манек сразу его узнал.

— А ведь ты Раджарам — сборщик волос!

— Что? — встрепенулся Бал Баба, с которого на мгновение сошла вся святость. Но он сразу овладел собой, вскинул голову и заговорил отчетливо, блаженно улыбаясь и украшая свою речь грациозными движениями рук и пальцев.

— Раджарам, сборщик волос, отрекся от прошлой жизни с ее радостями и горем, пороком и добродетелью. Для чего? Для того чтобы воплотиться в человеческий облик Бал Бабы и использовать свой скромный дар, указывая людям дорогу к мокше^[156].

После этого манерного заявления святой человек сменил тон и, наклонив голову, спросил нормальным голосом:

— Ты кто?

— Помнишь Ишвара и Ома? Портных, которые одалживали тебе деньги в прежнем воплощении? Тогда ты еще был при волосах. Я жил с ними в одной квартире. — Сборщик волос призадумался, и тогда Манек прибавил: — С тех пор я отрастил бороду — может, поэтому ты меня не узнаешь?

— Вовсе нет. Бал Бабу не обманешь ни новой прической, ни бородой, — величаво ответил тот. — Так что ты хочешь знать?

— Ты шутишь.

— А ты попробуй. Спрашивай о работе, здоровье, женитьбе, планах, жене, детях, образовании — о чем хочешь. Я на все вопросы отвечу.

— Ответы я знаю. Сам хочу задать вопрос.