Хрупкое восхождение (ЛП)

Все, во что она верила, все, что помогало ей восстанавливаться от заточения, оказалось разрушено. А потом Драко забрали, а Гермиону оставили на осколках всего, что было для нее значимо.

Ее не отпускала мысль о том, что это повторится. Она замирала в ожидании, что все снова развалится.

Но со временем Гермиона поняла, что Драко не собирается уходить. Всем видом он показывал, что планирует остаться с ней навсегда. А значит, задача заставить его когда-то уйти жить своей жизнью целиком ложилась на ее плечи. Гермиона едва могла помыслить об этом.

Он чувствовал себя должным ей. Виновным.

Она не хотела, чтобы он оставался с ней из-за таких чувств.

Она очень хотела, чтобы он был счастлив. Чтобы совесть не толкала его к ней. Чтобы он был рядом не потому, что расплачивался за прошлое. Она ненавидела тот факт, что причина была именно в этом.

И Гермиона попыталась отстраниться. Очертить границу между ними и увеличивать ее. Она больше не варила зелья. Она ела, пока готовила, поэтому не присоединялась к нему за приемами пищи. Она читала в своей комнате. Когда она приходила в себя рядом с ним на диване, Гермиона выдергивала руку из его ладони и молча уходила.

Не прошло и недели, как приступы снова стали ежедневными. Когда она дважды за утро пришла в себя на диване рядом с Драко, ее охватил ужас, и Гермиона сбежала из коттеджа.

Она спустилась к пляжу и принялась со слезами в глазах швырять коряги на берегу обратно в океан. Волны волокли весь этот мусор обратно и оставляли у ее ног, еще более жалкий и потрепанный таким коротким бессмысленным путешествием.

Драко был пойман в ловушку. Гермиона являлась для него мучительной клеткой, из которой не было спасения. Она волокла его на дно вместе с собой, воруя малейший шанс на счастье.

Ей нечего было ему предложить. Она не могла освободиться от собственных пут, чтобы ему больше не пришлось спасать ее. Она даже не могла заставить его уйти. Ее сломленный разум был тюрьмой, в которую вина заперла его, и все попытки Гермионы разрушить ее стены лишь укрепили их.

Она не могла придумать ни единого выхода…

Несколько дней спустя Гермиона очнулась на диване рядом с Драко прямо на середине их спора с Гарри о квиддиче. Гарри был напряжен, хоть и старался говорить спокойно. Драко, напротив, казался совершенно расслабленным с закинутыми на журнальный столик ногами. Он пел хвалебные оды финту Вронского*. Его пальцы были переплетены с гермиониными, и он рассеянно рисовал на ее ладони круги.

[*Финт Вронского — прием в квиддиче, названный в честь всемирно известного польского ловца Йозефа Вронского. Согласно данной тактике, ловец резко летит вниз, делая вид, что увидел снитч у самой земли, и выходит из пике прямо перед ударом о поле. Таким образом он сбивает с толку ловца другой команды и может устранить противника.]

Драко ощутил, как ее тело сдвинулось, и прервал свою речь на полуслове, взглянув на нее. Легкая приветственная улыбка тронула его губы, когда они столкнулись взглядами.

— И снова здравствуй, Грейнджер, — сказал он. — Поттер притащил продукты. Я велел ему забрать обратно всю картошку.

По лицу Гарри скользнула тень вины. Он часто смотрел на нее подобным образом после того, как она возвращалась в реальность.

— Еще чего, — едко отозвалась Гермиона, выдергивая руку, — ты должен набрать по меньшей мере пять кило, чтобы одежда перестала на тебе висеть.

Она поправила прическу и вскочила, чтобы заключить Гарри в объятия.

Драко вздохнул.

— Пять кило, и ни одной картофелиной более, — покорно согласился он.

Затем он встал и потянулся, слегка хрустнув шеей, а потом скрылся в своей комнате. Гермионе пришло в голову, что он, судя по всему, провел в таком положении часы. Ее руки слегка дернулись к нему, но она переборола это стремление.

— Показывай, что ты принес, Гарри. — Она заставила себя отвернуться.

Гарри собрал ей огромное количество продуктов, помимо картошки. Гермионе пришлось наложить на холодильник заклинание расширения, чтобы вместить почти месячный запас еды. После того, как Гермиона начала жить в коттедже, она выбиралась пару раз в магазины за продуктами одна, неизменно оказываясь по итогу в магловской больнице. Гарри приходилось подделывать кучу документов, чтобы вытащить ее.

Они вместе с Роном делали для нее столько всего. Попытка настоять и сделать что-нибудь самостоятельно оборачивалась потерей времени для них всех.

— Ты кажешься… более расслабленной, — начал Гарри, наблюдая за тем, как она раскладывает продукты по местам.

— Да, я тоже так думаю.

— Малфой действительно тебе небезразличен.

Гермиона замерла.

— Может, и так. Но, скорее всего, это просто затянувшееся прощание.

Гарри многозначительно взглянул на нее, и она разозлилась.

— Мы ведь не… Он просто живет здесь. И больше ничего, — начала она оправдываться. — Надеюсь, мои диссоциации подуспокоятся, и ему больше не нужно будет меня поддерживать.

Гермиона проигнорировала тяжесть в груди и подступающие к глазам слезы. Ее тело слегка качнулось при мысли о том, что Драко нужно уйти.