Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности

И все же «постельная революция» в СССР на рубеже 1950–1960-х годов состоялась! Новые компактные предметы интерьера меняли стилистику повседневного поведения большинства людей. И в первую очередь это происходило в миниатюрных пространствах для сна и прокреации. Конечно, и жители так называемого старого фонда использовали складные диваны и кресла-кровати. Они в годы оттепели считались брендовыми вещами. Но у жителей «хрущевок» любовь к спальным трансформерам – осознанная необходимость.

Малогабаритное строительство оказалось благодатной почвой для развития идей «встроенной мебели» как для общих комнат, коридоров и кухонь, так и для спален. В первом издании «Краткой энциклопедии домашнего хозяйства» (1959) можно прочесть: «Встроенная мебель – мебель, устроенная в нишах капитальных стен или образованная специально расположенными перегородками: шкафы, столы, скамьи, кровати… Встроенная мебель не загромождает помещение (что особенно важно при меблировке небольших комнат), а также рационально позволяет использовать объем помещения». В книге приведены фотографии трансформеров. На первой из них – ниша, созданная двумя шкафами, между ними постель, которая в дневное время поднимается и закрепляется на стене. На второй фотографии представлено два варианта кроватей, убирающихся в «нишу-шкаф», в одном случае даже с книжной полкой.

Доступные широкому читателю справочные издания по обустройству домашнего быта в конце 1950-х – начале 1960-х годов обращали внимание на необходимость в пространстве спальни туалетного столика. Его присутствие в помещении приватного характера свидетельствовало о новом отношении к косметике и парфюмерии. Ярче всего это проявлялось в сфере женской повседневности. В первое десятилетие существования Советского государства большевики придерживались формулы «Чистота – лучшая красота». Особы, употреблявшие декоративную косметику, считались отрицательными типажами. Журнал «Работница» в 1924 году рассказывал о девушках одной из фабрик, которые на комсомольском собрании постановили: «Не пудриться и не мазаться. Лицо портится, и нехорошо. Как будто обман какой». А в одной из статей в журнале «Работница» за 1927 год можно было прочесть следующее: «При повышении культурного уровня женщины вся эта косметика сама по себе ликвидируется». Но в реальности горожанки пользовались и пудрой, и духами, и губной помадой. Ведь, пропагандируя аскетизм, власти одновременно возрождали производство косметики и парфюмерии в Советской стране. В 1922 году вновь начала работать знаменитая фабрика Брокара. Но теперь она называлась Государственный мыльно-парфюмерный завод № 5 «Новая Заря». На ее этикетках наряду с названием продукции стояла аббревиатура ТЭЖЭ – Трест «Жиркость». Как писали современники, «под этим салотопенным названием кроются самые изящные продукты: …духи в волнующих флакончиках, пудра – мечта, ну, словом, все такое, за что „жирно“ платят».

В 1930-х годах выпуск косметических и парфюмерных товаров заметно вырос. Сталинское руководство охотно размещало средства «искусственной красоты» на «витрине» строящегося социализма. Только одна фабрика «Северное сияние» в Ленинграде во второй половине 1930-х годов ежедневно выпускала 70 тысяч флаконов духов и одеколонов более ста наименований. Большевики с удовольствием позаимствовали придуманные парфюмерами фабрики Брокара духи. До революции они назывались «Любимый букет Императрицы», но в историю вошли под названием «Красная Москва». Аромат превратился в так называемый «советский запах», знак сталинского гламура, пока доступный лишь новой элите. Довольно изящные флаконы духов, коробочки с пудрой и прочие женские радости, изготовленные советскими производителями в эпоху «большого стиля», могли приобщить горожанок к вполне буржуазным практикам «чистки перышек». Так, героиня трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам» Катя, в предреволюционной действительности вполне обеспеченная жена питерского преуспевающего адвоката, называла процедуру домашнего ухода за собой. Она делала маникюр, пробовала разные виды косметики, и все это происходило в ее собственном гнездышке – спальне-будуаре. Основная масса горожанок и до, и после Великой Отечественной войны не имела ни пространства, ни мебели, пригодных для женских косметических практик.