Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности

В 1956 году Госстрой и Союз архитекторов СССР провели конкурс проектов пятиэтажных жилых домов. Зодчие много экспериментировали с размерами кухонь и санузлов и одновременно заботились об обособлении спального места. В однокомнатных квартирах планировалось обустройство специальных ниш для кровати – «заемов». В некоторых вариантах «хрущевок» они достигали 4–4,5 квадратного метра. Так предполагалось осуществить интимизацию мест приватности. Однако реально спальня как отдельное пространство для сна и прокреации стала появляться лишь после июльского постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР 1957 года «О развитии жилищного строительства в СССР» – официального решения о строительстве экономичных, благоустроенных квартир «для заселения одной семьей».

В СНиПе 1958 года указывалось: «Площадь спальни должна быть не менее 8 кв. м., а ширина спальни – не менее 2,2 м.». Во французских ашелемах «жилые» комнаты, которые использовали и под спальни, тоже были маленькими – от 9 квадратных метров. Те же размеры фигурировали и в сталинских СНиПах 1954 года. Получается, что в «хрущевках» предлагалось сократить площадь специально обособленных спальных локусов всего на метр, а ширину и вообще на 30 сантиметров! Но почему-то противники типового оттепельного строительства все это не принимали во внимание.

Обзор 22 серий «хрущевок», возведенных по СНиПам 1958 года, показывает, что самый маленький размер спальни равнялся 6,6 квадратного метра и встречался лишь в одном типе зданий. А в остальных серийных строениях площадь помещений для сна составляла 8,6, 9,3 и даже 11,3 квадратного метра. В 1959 году в «Краткой энциклопедии домашнего хозяйства» появляется специальная статья «Спальня». Пока это информационный материал о пространстве вообще, без уточнения его конкретных размеров, но с довольно подробным описанием предметного оснащения: «СПАЛЬНЯ. В набор мебели для спальной комнаты входят примерно следующие предметы: две кровати, две прикроватных тумбочки, туалетный столик (или комод), два-три стула, шкаф для платья, обычный переносной, иногда стенной встроенный. В некоторых квартирах вместо шкафа для платья и белья устраивается гардеробная. Если в спальне для родителей находится ребенок, то в набор мебели входит детская кровать».

Этот достаточно приземленный текст полон важных бытовых знаков. Они свидетельствуют о серьезных социальных процессах в пространстве советской повседневности, связанных с новыми телесными практиками. Внимание привлекает пока еще каноническая маркировка кровати – центрального предмета в спальне. В «Краткой энциклопедии домашнего хозяйства» даже имеется отдельная статья «КРОВАТЬ», где, правда, уже фиксируются новшества в конструкции спальных мест: «Кровать – деревянный или металлический каркас, на который укладывается матрас, наматрасник и постельные принадлежности». Необычно упоминание дерева в качестве материала, поскольку долгое время ножки и спинки постели делались из никелированных и эмалированных металлических трубок, нередко украшенных крупными металлическими шарами. Кровать именно такого типа упоминается в советском фильме «Подвиг разведчика» (1947). В качестве пароля и отзыва герои используют следующие фразы: «У вас продается славянский шкаф? – Шкаф уже продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой» (курсив мой. – Н. Л.). Деталь очень живая, а главное – правдивая.

Мебель сталинского гламура, действительно, часто украшалась нелепыми деталями. К их числу относились и шары. У нового поколения советских людей такой декор ассоциировался с эстетикой «большого стиля». Петр Вайль и Александр Генис не случайно подчеркивали особую ненависть романтиков 1960-х годов к сталинской мебели, и прежде всего к кровати с шарами. Интересно, что еще в 1947 году о непреднамеренном, но радостном расставании с этим мебельным декором написала Вера Панова в романе «Кружилиха». Старый рабочий заставил дочь и зятя привезти из деревни хорошую кровать с «никелевыми шарами». «Одр» оказался очень тяжелым и слегка ржавым. Молодые с трудом сложили его, предварительно отвернув три «никелевых шара». Один остался на спинке – резьба пришла в полную негодность. По дороге к поезду выяснилось, что с таким громоздким предметом в пассажирский вагон не пустят. Кровати просто оставили на станции, шары с облегчением выбросили уже в городе. Ситуацию можно рассматривать как акт бытового протеста. Панова описала расправу с устаревшей мебелью на 10 лет раньше Виктора Розова, автора знаменитой антимещанской пьесы «В поисках радости» (1957).