Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

После заключения паньмыньчжонского «мира», создавшего благоприятные условия для обмена мнениями по более широкому кругу вопросов, в том числе сокращения вооружений и ликвидации военных баз на территориях других держав, советское правительство всё же согласилось на возобновлении работы СМИД, предложенное в совместной ноте США, Великобритании и Франции 16 августа 1953 года. Правда, Москва стала настаивать на том, чтобы пятым участником этого Совещания стал Китай, что было совершенно неприемлемо для США. Поэтому после долгих препирательств, в своей ноте от 26 ноября 1953 года советское правительство, руководствуясь интересами ослабления международной напряжённости, всё же выразило готовность принять участие в работе СМИД США, СССР, Англии и Франции, оговорив лишь два условия: поставить на этой встрече вопрос о созыве в ближайшем будущем совещания пяти великих держав и провести предстоявшую встречу СМИД в Берлине.

Как явствует из архивных документов, подготовка к Берлинскому совещанию шла параллельно и с изменением советской позиции по германскому вопросу, решение которого всё больше стало увязываться с созданием на Европейском континенте системы коллективной безопасности наподобие той, которая активно продвигалась советской дипломатией ещё в предвоенный период, начиная с 1933 года. По мнению ряда историков (Н.И. Егорова, А.М. Филитов, Ф.И. Новик[620]), возвращение к этой концепции со стороны советского руководства было связано с активным обсуждением в западных политических кругах планов предоставления Москве гарантий безопасности в связи с реализацией «Плана Плевена», то есть создания Европейского оборонительного союза (ЕОС) и ремилитаризации ФРГ. Судя по развёрнутой Справке МИД СССР «О проектах предоставления западными державами «гарантий» Советскому Союзу и другим европейским странам»[621]), направленной в конце октября 1953 года А.А.Громыко, а затем в январе 1954 года и самому В.М.Молотову, все эти планы были неприемлемы для советской стороны. Составители этой справки — зам. министра иностранных дел Г.М.Пушкин и заведующий 3-м Европейским отделом МИД В.С.Семёнов — прямо указали на то, что и план британского премьера У. Черчилля, и план германского канцлера К.Адэнауэра, и план бельгийского премьера и министра иностранных дел П.Ван Зееланда «служат лишь прикрытием для планов создания европейской армии и проведения на этой основе ремилитаризации Западной Германии»[622].

Незадолго до отъезда В.М. Молотова в Берлин, 16 января 1954 года, появился первый проект заявления советской делегации для его оглашения на СМИД, носившее совершенно недвусмысленное название «Германский вопрос и вопрос о европейской безопасности». В этом документе, который был плодом коллективного творчества пяти ведущих советских дипломатов — А.А.Громыко, Г.М.Пушкина, В.С.Семёнова, Я.А.Малика и Б.Ф.Подцероба, — подчёркивалась прямая связь между недопущением возрождения германского милитаризма и возникновения в центре Европы новой угрозы европейской безопасности, а также сохранения военных иностранных баз на Европейском континенте[623]. Однако позже этот проект был доработан и в обновлённом варианте получил название «Общеевропейский договор о коллективной безопасности в Европе»[624], что зримо отразило сдвиг приоритетов советской стороны в решении этого вопроса: теперь на первый план был выдвинут проект создания системы коллективной безопасности, а не германская проблема.

25 января — 18 февраля 1954 года в Берлине наконец-то состоялась новая сессия СМИД, в которой приняли участие главы внешнеполитических ведомств СССР, США, Великобритании и Франции Вячеслав Михайлович Молотов, Джон Фостер Даллес, Энтони Иден и Жорж-Огюстен Видо, где был обсуждён целый ряд вопросов, в том числе проблемы заключения мирного договора с Германией и подписания государственного договора с Австрией, а также вопросы урегулирования положения в Индокитае и в Корее.