Хрустальная бухта (ЛП) (calibre 2.43.0)

– Это для твоей же безопасности, – услышала она голос Розмари сквозь гул в ушах.

– Мериголд не хотела, чтобы я была в безопасности! – крикнула Джастина. – Она хотела, чтобы я была в тюрьме, которую она сама же и сделала! Я должна быть одна, и тогда у

меня не останется ничего другого, как прожить такую же жизнь, как у нее. Я должна

присоединиться к клану ведьм и делать все так, как она хочет, а она будет наблюдать за

мной и проверять, все ли я делаю правильно. Она хотела не дочь – клона.

– Она любила тебя, – сказала Сейдж. – И до сих пор любит.

– Да откуда ты это знаешь? Потому что она так сказала? Разве ты не понимаешь разницу

между любовью и контролем?

– Джастина, пожалуйста, попытайся понять...

– Я-то понимаю, – сказала она, содрогаясь от ярости. – Это вы не можете понять! Вы

хотите верить, что каждая мать желает только лучшего для своего ребенка! Но это не так!

– Она не хотела для тебя ничего плохого...

– Она хотела именно то, что сделала!

– Может, она и не идеальная мать, но...

– Не говори мне, какая Мериголд мать. Я единственный человек в мире, который знает, какого быть ее дочерью. Мать должна хотеть, чтобы у ее ребенка было хорошее

образование и постоянный дом. Вместо этого меня таскали с собой как дешевый чемодан.

Моя мать нигде не оставалась надолго и ни к кому не привязывалась, только если это было

не «ради веселья». И когда воспитание становилось «не весельем», что происходило почти

всегда, я могла рассчитывать только на себя. Я просто была неудобна ей.

Это была правда. Но никто из них не хотел это слышать, как и большинство людей,

сталкивающихся с неудобствами. Их отношения с Мериголд и Джастиной, их

причастность к гейсу, их вера в коллективную мудрость клана ведьм – теперь Джастина не

сомневалась в неправильности всего этого. И она знала, как они все со всем этим бы

поступили. Они бы просто обвини ее в непослушании. Было легче сделать из нее козла

отпущения, чем внимательно посмотреть внутрь себя.

– Конечно, ты расстроена, – сказала Сейдж. – Тебе нужно время принять это, но времени

нет. Милая, сейчас мы должны что-то сделать, потому что ты изменила судьбу, ты смогла...

– Я не меняла свою судьбу, – огрызнулась Джастина, – я вернула ее обратно.

Энергия горела под ее кожей, обжигая один сантиметр за другим.

Розмари странно на нее посмотрела; ее лицо вытянулось.

– Джастина, осторожно сказала она, – ты не можешь вернуть все назад. Твоя судьба была

предопределена каждым твоим поступком. На каждое действие есть противодействие. И

сняв гейс, ты нарушила баланс между духовным и материальным мирами. Ты создала

цунами.

Последней соломинкой стал для Джастины упрек со стороны женщины, которая помогла

наложить на нее гейс.

– Тогда в первую очередь ты не должна была помогать моей матери проклинать меня!

Энергия, исходящая от Джастины, во взрывоопасном и необдуманном порыве налетела на

люстру. Лампочки взорвались; стеклянные осколки дождем посыпались на пол.

– Джастина, – резко сказала Розмари, – успокойся!

Столовые приборы загрохотали и подскочили около раковины. Джастина почувствовала

вкус пепла во рту. Гнев и обида вонзились в нее как ножи.

Сейдж побледнела.

– Мы только хотим помочь тебе...

– Мне не нужна ваша помощь!

Ножи и вилки внезапно поднялись в воздух, пронеслись через кухню и воткнулись в

дверки холодильника. Джастина была ослеплена яростью. Ничего не было таким, каким

она думала; ничто не было правдой или реальностью. Она слышала, как Розмари зло

выкрикивает ее имя, а Сейдж умоляет.

Но среди всей этой суматохи она почувствовала, как в комнату вошел Джейсон. Розмари

резко сказала ему выйти, что Джастина не контролирует себя и может причинить ему боль.

В глубине души, под слоем гнева, она была испугана, так как Розмари права.

Не обращая внимания не предупреждения, Джейсон подошел к Джастине и притянул к

себе. Он дотронулся руками до ее лица, вынудив ее посмотреть на него.

– Джастина, – сказал он тихо, – посмотри на меня. Все хорошо, зайка. Помнишь, что я

говорил тебе? Не смотря на то, что ты делаешь, говоришь или чувствуешь. Посмотри на

меня.

Задыхаясь, вся в слезах, Джастина попыталась сосредоточиться на его лице. Ее

удерживали эти глаза полуночного неба; казалось, он знает ее от и до. Он был спокойным

и надежным; он заставил ее быть с ним, отвлекая от бури в душе.

– Ты поранилась? – Он убрал ее волосы за спину. – Ты наступила на осколки?

– Не... не думаю. – Она чувствовала, как раскаленная до бела энергия кончается. Но гнев и

боль все еще бушевали внутри. Джастина не могла смотреть ни на Сейдж, ни на Розмари.

– Поэтому, – сказала она Джейсону дрожащим голосом. – «Правда или действие»,

помнишь? Поэтому я рассталась со своим парнем. Он боялся меня. Ты тоже должен. Ты...

Джейсон успокоил ее, поцеловав в лоб, заправив за ухо локон волос, который прилип к ее

влажной щеке. Он потянулся к рулону бумаги и оторвал кусочек. Высушив слезы на ее

глазах, он прижал бумажное полотенце к ее носу, и она покорно высморкалась.

Сейдж вздохнула, когда поняла, что буря миновала.

– Мы сами уберемся здесь, – сказала она Джейсону, когда тот обвел взглядом кухню. –