Хрустальная гробница Богини

Злая, хмурая, боязливо посматривающая то по сторонам, то под ноги, Эва спустилась с подругой в подвал (вход в него был как раз под лестницей). Там на самом деле было светло и совсем не страшно. Только очень холодно. Но и это было скорее плюсом, чем минусом, так как при такой температуре хранившиеся в подвале тела могли долго пролежать, не разлагаясь. Однако, несмотря на это, Эва дышала через раз, боясь учуять запах тления. Когда же Дуда ввела ее в то помещение, где на каких-то деревянных ящиках лежали прикрытые простынями тела Клюва и Ганди, она вообще закрыла нос высоким воротом свитера.

– Не придуривайся, – проворчала Дуда, с несвойственным ей бесстрашием подходя к трупам, – тут совсем не пахнет.

Эва оставила ее замечание без внимания, а нос утопила в кашемир еще глубже. Дуда тем временем успела натянуть на руки взятые в чулане уборщицы резиновые перчатки, нависнуть над телом Клюва (его нос вздымал хлопок покрывала и торчал, подобно плавнику акулы) и взяться за край простыни. Было видно, как она боится, но крепится, стараясь не дать страху помешать осуществить задуманное. Упрямства в ней оказалось больше, чем трусости!

– Сейчас я откину простыню, – предупредила Дуда. – Если не хочешь смотреть, отвернись…

Эва тут же повернула шею настолько, насколько возможно, и прикрыла глаза. Тут же она услышала шелест материала и сдавленный вскрик Дуды.

– Что там? – испугалась Эва, шарахнувшись к двери.

– Ничего, – донесся до нее хриплый от волнения голос подруги, – просто труп.

– Чего тогда кричишь?

– Покойников боюсь…

Эва их тоже жутко боялась, но все же решилась открыть глаза. Почему-то темнота, в которую она погрузилась, смежив веки, пугала ее больше. Но, к ее счастью, труп Клюва не был так уж страшен. Худое тело застыло в неестественной позе, лицо как будто ссохлось, рот стал напоминать прорезь для пуговицы – было неприятно смотреть, но увиденное не повергало в ужас. Поэтому Эва смогла взять себя в руки и подойти почти вплотную к трупу. Но как только Дуда взяла Клюва за сухую, закоченевшую руку, намереваясь посмотреть, есть ли что под ногтями, она вновь отбежала к двери, потому как, даже не касаясь покойника, ощутила леденящий холод, исходящий от его кожи. А вот Эдуарда, справившись с первым приступом страха, теперь себя вела вполне спокойно. Деловито, не суетясь, она осмотрела руки покойника, затем перешла к телу и закончила нижними конечностями. Судя по недрогнувшей физиономии и абсолютному молчанию, осмотр ничего не дал.

– Ничего? – на всякий случай спросила Эва.

Дуда мотнула головой и, накрыв Клюва простыней, перешла к другому мертвецу. Сорвала с него покровы. Внутренне готовая к более страшному зрелищу, Эва все равно не сдержала испуганного вздоха. Мертвое лицо Ганди было поистине кошмарно. Левая его половина была вся в запекшейся крови, а вот правая (раньше Эва этого не видела) отливала синевой. Видимо, Ганди сначала стукнулся обо что-то острое, раздробившее ему кость, а затем, падая, сильно ударился о землю. При этом он умер не мгновенно, так как в его мертвых глазах застыла такая мука, а рот был так широко открыт, что у Эвы не вызвал сомнений тот факт, что Ганди, прежде чем отдать богу душу, кричал, испытывая нечеловеческую боль.

– Ужасно, правда? – сглотнув, прошептала Дуда.

– Почему Антон не догадался закрыть ему рот? Теперь ведь уже ничего не сделаешь…

– Не сообразил, наверное. Он же всего лишь подросток…

С этими словами Дуда взялась за «молнию» спортивной куртки Ганди и потянула «собачку» вниз, оголяя шею. Каково же было ее удивление, когда на ней обнаружились сине-багровые кровоподтеки.

– Следы рук, как думаешь? – спросила она у Эвы.

Но та ничем не могла ей помочь, потому что не сумела себя заставить посмотреть на мертвого Ганди еще раз. Тогда Дуда высказала еще одно предположение:

– А может, это просто синяк? Он, наверное, всей правой стороной ударился. Только шею мягкий воротник немного защитил…

– Давай поскорее заканчивай, – поторопила ее Эва – ее легкие стало ломить от недостатка воздуха. – Выводы будешь делать потом…

Судя по участившимся звукам – вжиканью «молний», шелесту материала, глухому стуку опускающихся обратно на ящик мертвых рук, Дуда вняла ее просьбе и ускорила процесс. А через каких-то пару минут до Эвы донесся ее голос:

– Все, можно идти.

Эва не заставила себя ждать – поскакала к выходу, ни разу не оглянувшись. Дуда двинулась следом за ней.

Когда они вышли из холодного подвала, тепло холла показалось им райским. А уж кондиционированный, ароматизированный эвкалиптовым экстрактом воздух – просто божественным! Эва, сорвав с лица ворот свитера, задышала полной грудью. И пока Дуда стаскивала с рук перчатки, только и делала, что вдыхала и выдыхала, прогоняя через исстрадавшиеся легкие живительный кислород. Когда самочувствие нормализовалось, Эва обернулась к Эдуарде с вопросом:

– Ну как? Нашла что-нибудь заслуживающее внимания?