Хрустальная колыбель

— Да они и не заикаются, — заверил его кузнец. — Они-то не заикаются, а слухи ходят. Тут ведь дело такое — кто-то кому-то шепнул утром по секрету, а к вечеру уже все об этом болтают. Язык-то без костей, у баб особенно… — Он вскользь посмотрел на Сольвей, которая полулежала на лавке, подложив под бок свёрнутую оленью шкуру. Рядом на бочонке из-под мочёных яблок сидел герольд Тоом и задумчиво жевал травинку.

— Олф… — сказала Сольвей слабым голосом. — Тебе надо вернуться в замок. Теперь ты понял почему?

— Сначала ты расскажешь всё, что задумала, а я уж потом решу. — Новости вызывали у Олфа лишь чувство досады, но никак не ощущение опасности. По сравнению с тем, что происходило здесь, на границе, вся эта возня у ступеней трона казалась ему лишь мелкими дрязгами, недостойными внимания настоящего воина. В конце концов, с теми, кто замышляет недоброе против своего господина, можно было разобраться и после.

— Мне кажется, я знаю, как заставить Щарап отказаться от своих планов. — Сольвей вдруг схватилась за горло и отхлебнула горячего отвара из кружки, услужливо протянутой герольдом. — Мне кажется, я знаю, что заставит её исчезнуть.

— Кажется или знаешь? — поинтересовался Олф.

— Кажется, знаю.

— Вот и говори с ней, — проворчал кузнец. В его понимании ведуны были теми же мастеровыми, только ремесло у них особое. — Может, мне выйти? Может, она при мне говорить не хочет?

— Мастер Клён… — Сольвей слегка улыбнулась. — Мастер Клён, ты же не станешь делиться со всеми подряд секретами своего ремесла. И у меня есть свои секреты. А если вы сейчас броситесь в бой, то лишь поможете старой ведьме. И твои мастеровые погибнут первыми, потому что их руки больше привыкли к рукояти кузнечного молота, чем к рукояти меча. Может быть, лорд Тарл до сих пор не напал сам лишь потому, что дожидался, когда можно будет пролить побольше крови. Каждый должен заниматься своим делом, мастер Клён.

Кузнец уже поднялся, чтобы уйти, но к нему подскочил герольд и ухватил его за рукав.

— Клён! Ты разве не заметил, что наша гордая ведунья не только с тобой не собирается делиться планами и замыслами? Она ни с кем делиться не хочет. Представь себе, я, пока её в чувство приводил, и так и этак выспрашивал, а толку никакого.

Кузнец снова уселся на лавку, недовольно хмуря опалённые брови.

— Наверное, мне не стоило здесь останавливаться. — В руке у Сольвей откуда-то взялся гребень, и она медленно расчёсывала свои густые светло-русые волосы, которые только что были скручены в тугой жгут на затылке. — Я просто хотела увидеть вас напоследок. И тебя, Олф, и тебя, герольд… Мастер Клён, не держи на меня обиды. Если вы не хотите просто поверить мне, то мне остаётся только одно…

— Сольвей, никто не собирается тебе указывать, что делать, а чего не делать. — Олф вдруг почувствовал, что когда он глядит на гребень, погружённый в тяжёлые волны искрящихся волос, веки его тяжелеют. — Но зачем тебе так рисковать? Мы-то ладно, нам уже и пора, и положено… А ты ведь ещё такая молоденькая.

— Я старше, чем ты думаешь, Олф. Я скоро разменяю четвёртую дюжину лет. Просто я знаю секрет, как прожить долго и умереть молодой. Я прошу тебя только об одном: если не сможешь отвести дружину от границы, хотя бы не пытайся перейти реку. Хотя бы этой ночью…

Олф на мгновение оторвал взгляд от ведуньи и глянул на герольда. Тоом спал, привалившись головой к краю скамейки, на которой только что лежала Сольвей, и тут же послышался богатырский храп кузнеца. Гребень, скользящий по волосам ведуньи, вдруг превратился в челн, медленно плывущий по широкой неспешной реке. Где-то ниже по течению эта река наверняка вливалась в Надмирную Пустошь, где запросто можно повстречать и живых, и умерших, а ещё — увидеть облака, клубящиеся под ногами. Он только успел подумать, что не ко времени всё это, и провалился в безмолвные серые сумерки, которые привык считать сном. И казалось, что пробуждение пришло сразу — через долю мгновения, но когда он почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо, оказалось, что уже вечереет, а ведуньи нет ни под навесом, ни во всём лагере. Лишь кто-то из дозорных видел, как ветер гнал на запад клочок густого белого тумана.

Глава 5

Если гнев начинает овладевать сердцем твоим, ищи одиночества. Никто не заслуживает кары, ниспосланной в гневе.

 «Заповеди» лорда Карола Безутешного

Не меньше дюжины всадников неспешно двигалось по противоположному краю широкого поля, на котором густо колосилась ещё не вызревшая гречиха. Ойван ткнул в бок рукоятью плети ехавшего рядом волхва, выводя его из дремотного состояния, но было уже поздно. Раздался воинственный клич, и разъезд пограничной стражи Холм-Эста помчался навстречу четвёрке пришельцев, оставляя за собой полосы вытоптанных всходов.

— Герант, давай оврагом уйдём! — предложил Ойван, разворачивая свою клячу мордой к лесу, но все остальные, натянув поводья, смотрели на преследователей.