Хрустальная сосна

Я осторожно протянул руку. Врач увидел ее — и я заметил, как мгновенно изменилось его лицо. Он быстро распутал посеревшие бинты, резким движением сорвал присохший конец — и я увидел свои пальцы. Огромные, распухшие, желтые… и покрытые темными пятнами. В нос ударил тошнотворный запах — дух гниения, который, как я теперь понял, сопровождал меня уже давно… да неужели это моя рука?…

— …Дышите, дышите… — из темноты донесся голос врача. — Вот, ватку нюхайте.

Глаза мои оставались открытыми, но кругом было темно. Резко пахнуло нашатырным спиртом, и все стало медленно наливаться светом. Значит, я упал в обморок. Как беременная институтка. Как глупая секретарша Люда — при виде своей же руки… Стыд и срам. Я боялся поднять глаза на доктора. Но он сделал вид, будто ничего не произошло. Только смотрел на меня с напряженным и собранным участием.

— Что это, доктор? — вырвалось у меня.

— Что, что… — он мрачно покачал головой. — Плохо дело, вот что…

Позавчера, говорите, все произошло?

— Да, позавчера. Днем. То есть даже скорее утром, — уточнил я, словно это могло иметь значение.

— Земля в рану могла попасть?

— З-земля?… — я не попадал зубом на зуб. — Не знаю. Истинный бог, не знаю. Ударило осколком ножа, который рубил траву. На траве могла быть земля. Значит, и на ноже тоже…

— Рука болела?

— Болела. Сначала. Потом почти перестала.

— Побледнение покровов было?

— Что? — не понял я.

— Ну, кожа на пальцах становилась бледной?

— А… Да, становилась. Вчера. А потом сразу стала желтой.

— Спали?

— Сегодня практически нет. Соседи по палатке говорили, всю ночь бредил. Да и днем, пока на электричку шел и пока в город ехал, сознание то и дело отключалось. И какая-то муть мерещилась… Что со мной доктор?

— Все ясно… — не слыша моего вопроса, задумчиво констатировал врач.

— Ясно все, как темная ночь… Столбняк, кстати, сделан?

— Нет, конечно.

— «Нет конечно»! — возмущенно повторил он. — Безобразие! Слов нет, одни буквы и те матерные… Куда смотрит ваш отдел охраны труда! Посылают людей черт знает куда без всякой профилактики! В колхоз вообще никого не должны без столбняка выпускать! Форменное безобразие…

— А что у вас на травмпункте пленки нет — это безобразие не форменное?

— зачем-то спросил я.

Врач отмахнулся, потом вколол мне под лопатку два очень больных укола, после чего сел за стол и начал заполнять какую-то нудную бумагу, спрашивая меня фамилию, имя отчество, возраст, место работы и жительство и множество всякой прочей ненужной чепухи. Пленки нет, — подумал я. И тут же вспомнил, как к нам в НИИ приходил страховой агент, а мы, словно маленькие дети, от него бегали, чтоб не платить пятьдесят копеек взноса. Я сам прятался в туалете. Если бы оформил договор — сейчас бы снимок сделали, да еще страховку бы получил… Знать бы заранее, как дело обернется… В комнату вошла уже виденная мною женщина; от нее страшно несло дешевым табаком. Узнав меня, она и через плечо врача заглянула в бумагу:

— Что там у него?

— Вот… — врач указал какое-то место в записи.

— Анаэробная?! — с изумлением и ужасом переспросила она и пристально посмотрела на меня. — В мирное время?!

— Да, в мирное. Все бывает, Саша. И еще не такое…

Закончив писать, он протянул мне листок:

— Вот направление на срочную госпитализацию. В двадцать третью больницу. Знаете, где она?

— Знаю… А без больницы нельзя?

— Он еще спрашивает… — грустно покачала головой женщина.

— Прямо сейчас ехать, или можно домой зайти, вещи оставить?

— Можете зайти. Приемный покой работает круглосуточно. Вас примут в любое время… тем более с таким случаем. Но вообще советую поспешить. Вы итак потеряли слишком много времени! Сейчас имеет значение каждый час. Это я вам абсолютно серьезно говорю.

— Да, — подтвердила прокуренная Саша. — Именно так… и вообще — вы почему так поздно приехали? Не мальчик ведь. Должны были понимать, что такую рану надо немедленно обработать.

— Знаю… — я попытался улыбнуться, скрывая подступающую дрожь. — Вот вы, к примеру, знаете, что курить вредно. А все равно же курите!

— Шутите… — врач вскинул ко мне усталые глаза. — Я бы на вашем месте уже не шутил. Вы хоть догадываетесь, что у вас с рукой? У вас же… Он сказал словно, похожее на «невроз» и повторил его с нажимом.

— Ну и что, доктор, — я лихорадочно рассмеялся, стуча зубами. — Невроз, невроз… Нашли чем пугать! У кого сейчас невроза нет?

— Не невроз, а некроз. Не-кроз, — по слогам четко повторил врач. — Омертвение тканей.

И глядя в мое непонимающее лицо, добавил жестко:

— Ган-гре-на! Надеюсь, хоть это слово вам известно?

— Гангрена… — мертвея от ужаса повторил я, надеясь, что ослышался.

Мне показалось, пол качнулся подо мной, а стены накренились, грозя рухнуть вместе с потолком.

— Неужели, доктор…

— Да, — жестко и неумолимо отрубил он. — Гнилостная гангрена.

* * *

Гангрена…