Хрустальная туфелька бабы-яги (СИ)

- Я вас прекрасно понимаю, - кивнула я, - но мне это задание дали, чтобы не отпустить с любимым на медовый месяц. Сказал, сделаешь, отпущу.

- По-моему, это жестоко, - вздохнул Павел Николаевич.

- Наверное, мне ещё, кроме вас, нужно сходить к одному бизнесмену, который ненавидит журналистов лютой ненавистью. Представляете?

- Да уж. Вас не любят в издательстве?

- Любят, слишком любят, и потому не хотят отпускать. Не хотят лучшего фотографа лишаться в самый пик.

- Я дам вам сфотографировать драгоценности, - вдруг сказал Павел Николаевич, - только одно просьба.

- Какая? – воскликнула я, не веря своему счастью.

- Вы напишите, что эти драгоценности без вести пропавшие, или, ещё лучше, напишите, что они музейные. Пусть бандиты проверяют музеи, ничего не найдут. А я помещу ценности в банк. Да и не смогут они их продать, потому не станут воровать.

- У вас раритеты? – дошло до меня.

- И ещё какие! Такие разве что в частную коллекцию.

- Вы что ж, храните их в квартире? – ахнула я.

- Да, в сейфе, а эти, - сделал он кивок на стенку, - шифр от сейфа у меня требовали. Может, я и сломался бы, а тут вы!

- Господи! – только и смогла выговорить я.

Что за наивность? Разве можно держать ценные вещи в квартире?

Боится он! Да к нему и без публикации бандиты залезли!

Максим зашёл к нам, допросил Павла Николаевича, составил протокол, и поманил меня за дверь.

- Когда это прекратится? – устало спросил он.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты знаешь, что я имею в виду! – взвился он, - когда ты перестанешь влипать в неприятности?

- Я не виновата, - проблеяла я, - меня направили сюда из издательства, а тут такое!

- Спятить можно! – воскликнул мой любимый, горячо поцеловал меня, сел в лифт и укатил.

- Я даже завидую вашему мужу, - воскликнул Павел Николаевич, когда мы вернулись в его квартиру.

- Чему вы завидуете? – удивилась я.

- Что я уже не молод, - вздохнул он, и сел в кресло, - вы такая красавица, и в вас есть что-то, что начисто лишает мужчину самообладания и здравомыслия. Будь мне лет, хотя бы сорок, я бы приударил за вами.

Я счастливо засмеялась, и почувствовала, что мой нос начинает краснеть. Да, да, вы не ослышались, именно нос.

Когда я смущаюсь, то явственно чувствую, как моему носу становится то жарко, то холодно, и на нём сразу выступают веснушки.

Во всяком случае, Максим, когда я пытаюсь соврать, а, когда я вру, нос сразу меня выдаёт, восклицает:

- Не ври, у тебя всё на носу написано.

Да, у нормальных людей, как правило, всё на лбу написано, а у меня на носу!

Всё у меня не как у людей!

Между тем Павел Николаевич открыл сейф, вынул из него шкатулочки с драгоценностями, и открыл их.

Боже, какая красота!

Я тут же вытащила фотоаппараты, я их всегда ношу несколько. Один цифровой, и один с плёнкой, которую надо проявлять...

С удовольствием я сфотографировала всё, и Павел Николаевич, закрыв коробочки, вдруг протянул одну мне.

- Возьмите в подарок.

- Не надо! – испугалась я.

- Прошу вас, должен же я как-то отблагодарить вас за спасение моей жизни. Хотя жизнь моя уже на закате, но не хотелось бы заканчивать её так. Я понимаю, что за такое никакими деньгами не расплатишься, но мне хочется сделать вам подарок, а эти серьги старинные, итальянские, их изготовил один флорентийский ювелир, кольцо тоже.

Я покорно взяла коробочку, и открыла её. Внутри лежали

дивной красоты серьги, длинные, с бриллиантами, и кольцо с огромным рубином.

- Спасибо, но мне неудобно, - воскликнула я, примеряя серьги перед зеркалом.

- Вам очень идёт, - улыбнулся Павел Николаевич, - вы такая красивая.

Из квартиры я выпала усталая. Села в машину, закурила, налила кофе из термоса...

Таскать постоянно с собой термос я привыкла ещё, когда работала в театре. Без кофе я не могу, пью его много, за день до литра могу выпить, и при этом не страдаю бессонницей.

Очухавшись немного, я решила ехать к Брахманову.

Надеюсь, он меня с лестницы не спустит.

И он в самом деле меня чуть не спустил меня с лестницы.

Охранник ощупал меня, пропустил в офис, и пропустил только потому, что я показала ему корочки частного сыщика, поддельные, конечно. Брахманов, когда я показала уже корочки журналиста, скрипнул зубами.

Это был мужчина средних лет, с лёгкой проседью на висках, и спортивной фигурой.

- Как вы сюда пробрались? – зашипел он разъярённо, - кто вас пропустил?

- Ваш охранник пропустил, - ответила я невозмутимо.

- Уволю к чёртовой матери! – стукнул кулаком по столу

Брахманов.