Хрустальная волчица

Аделла, с разметавшимися по подушкам шёлковыми волосами и припухшими от поцелуев губами, призывно взирала на меня зовущим, приглашающим взглядом темных до черноты глаз. Бордовый, прозрачный пеньюар не оставлял простора для воображения, она призывно протянула мне белоснежные руки, приглашая на багряный бархат, алое на алом. Уверен её поза была отрепетирована до мельчайших деталей, дабы показать, чем наградили предки девушку в самом выгодном свете, она могла часами любоваться на свое отражение, а зеркальный потолок в спальне во всех деталях демонстрировал стройное, гибкое тело, а порой и не одно.

В несколько шагов я приблизился

к окну и распахнул его настежь. Сладковатый дымок, что курился в будуаре, не вызывал желания, а лишал воли и вызывал тошноту, наркотический дурман был под запретом, и Аделла прекрасно знала моё отношение к этой дряни.

- Прикройся и давай поговорим, - сквозь зубы процедил я. В последнее время диалога у нас не получалось, хотя в детстве мы неплохо ладили. Именно поэтому я не возражал, когда отец предложил мне взять в пару наследницу Хагаардов, единственную медведицу, подходящую мне по возрасту. Но со временем истеричная, капризная, разбалованная любящими родичами, она стала кичиться своими происхождением и положением, слова о превосходстве и исключительности, то и дело слетали с её пухлых губ, унижая и обижая

- Ну и чего ты такой бука, Генрих? - хрипло протянула она, грациозно вытягиваясь на бархате. – К чему разговоры, когда есть дела поинтереснее.

Видимо её мозги достаточно проветрились от паров патоки*, чтобы понять, что я говорю серьезно. Соблазнительно, впрочем, она никогда по-другому и не двигалась, она поднялась с кушетки и накинула кружевной халат, который хоть и прикрыл её молочно-белое тело, всё же был слишком откровенен.

Смотреть на неё было на удивление неприятно, больше всего сейчас она напоминала мне змею, смертельно опасную дабойю**, такое же бледное тело, тот же немигающий, холодный взгляд и готовность вонзить ядовитые клыки в плоть зазевавшегося простачка. Не люблю разводить политес, да и уверен, она догадывается почему я здесь, вот и пытается отвлечь Я снял тонкую цепь с помолвочным кольцом, оно уже давно было мало даже на мизинец, и положил на вышитый золотом пуф.

Ноздри Аделлы затрепетали, она пыталась почувствовать на мне запах другой – пустая затея, а вот мне для этого даже не пришлось стараться, здесь всё пропахло Клаусом. Не только её комната, но и она.

- Нет, - сказала брюнетка, голосе прорезался металл, и куда только подевались воркующие нотки.

- Ты не верна мне.

- Ах, можно подумать ты блюдешь целибат.

- Мы взрослые люди, Дели, - она дернулась, когда я назвал её детским прозвищем. – Но Клаус?

- Может я хотела тебя позлить- фыркнула оборотница. Отличное оправдание, ничего не скажешь.

- И тебе это удалось. Я не возьму тебя после брата, мне, итак, приходится всю жизнь разгребать за ним беспорядок, - и в общем-то, до недавнего момента, я был не против. Он моя кровь и плоть, да только Николаус не любил никого, кроме, пожалуй, своей матушки, (пробирки не в счет) но отныне у меня свой путь.

- Нет, ты не разорвешь помолвку, и не бросишь меня как одну из своих девок! Ты не променяешь меня, я лучшее, что у тебя было, – кричала она, распаляя в себе злобу.

Я закатал рукав на правой руке, являя девственно чистую кожу на запястье и выше, до самого локтя. Там, где еще дем назад вился бледный, но легко угадываемый узор помолвочной вязи была лишь плоть.

- Покажи мне свою метку, Аделла, сама, или я заставлю тебя это сделать, - потребовал я. Она было попыталась отказаться, но прочитав что-то в моем взгляде – закатала алое кружево. – Как я и думал. Всё решено за нас, надеюсь ты отдавалась моему брату с достаточной страстью, чтобы после расторжения договоренностей, он оставил тебя себе. Ему всегда нравилось отбирать мои игрушки, но они слишком быстро ему надоедали. Я буду молчать, но не долго.

С этими словами я подошел к двери, и едва успел увернуться от графина с водой. Острый осколок, хрустальной иглой впился в щеку, но боли я не почувствовал, а едва вышел, в закрытую дверь вновь ударило что-то уже потяжелее хрусталя.

Первой моей мыслью, было то, что я наконец-то свободен.

Второй - она не должна узнать про Кайлу.

*Патока – подсластитель из крахмала, здесь наркотик для курения.

**Дабойя – самая опасная змея от яда которой нет противоядия, выведена магически.

Глава 11.

Любовь смеется над препятствиями.

Небольшая, но очень уютная ресторация гостиницы «Хмельной бычок» была переполнена, здесь были и завсегдатаи, крепко уважающие не только вкуснейшую говядину, что напрямую дала название постоялому двору, но и разнообразное дикое мясо, приготовленное по любимому рецепту всех оборотней: без специй, но с кровью. Большинство же поднимающих кружки со светлым, настоянным на диком меду элем, который принес славу Вестхоллу, прибыли на тестостероновые игры.