Хрустальное сердце фарфоровой куклы (СИ)

— Мне кажется, что такой больной психопат, как Химико, не стал бы так просто разыскивать её несколько дней, чтобы прикончить на месте, — поделился своими мыслями Айзава, но потом тяжело вздохнул. — Однако я бы мало радовался на вашем месте. Иногда смерть — это освобождение. И учитывая состояние трупов, оставленных этой Тогой, я бы пожелал, чтобы смерть настигла её пленницу как можно раньше.

Ученики замолчали, понурив головы. Сейчас им пришлось столкнуться с самым ужасным кошмаром всех героев, который является устрашающей, но чуть ли не обязательной частью их профессии. Всех спасти можно не всегда. Иногда люди умирают. И иногда находятся такие люди, от рук которых умереть страшнее, чем попасть в Преисподнюю.

Учитель не щадил их ни словами, ни взглядом. Он не считал, что ученики виноваты в произошедшем, но и успокаивать их не собирался. Они должны пережить это, чтобы суметь перешагнуть через ужаснейший провал и идти дальше. Ведь в мире ещё очень много людей, нуждающихся в их помощи.

Бакуго, не дождавшись разрешение Сотриголовы выйти, вылетел из учительской едва ли не хлопнув дверью. Он больше не мог находится в этом помещении. Все эти жалостливые и хмурые выражение лиц его одноклассников только и делали, что напоминали ему о его фиаско. Впервые у него была возможность поступить как настоящий герой, спасти человека, который действительно нуждается в помощи, невинного человека, не способного себя защитить. И он так жестоко облажался.

Останавливать парня никто не стал. Айзава тем временем продолжил говорить:

— Не смотря на имеющиеся достаточные данные для распознание личности жертвы, установить, кто она, нам не удалось. Мы это пытались сделать ещё до того, как произошло то, что произошло. Ни рода, ни племени, ни заявления о пропаже. Ни участия в школьных олимпиадах, ни самого обучения, ни имени, ни фамилии. Она словно не существовала никогда. Как какой-то призрак.

— А какова вероятность того, что она… ну… всегда находилась у Тоги?.. — с каждым своим словом Момо говорила всё тише и тише, пока под конец её слова практически нельзя было различить. Но Айзава всё и так прекрасно понял.

— Эта теория тоже была высказана директором и имеет права быть. Однако многие вопросы всё так же остаются без ответов, даже если предположить, что эта девушка и вправду воспитанница злодейки. Есть вероятность того, что мы никогда не узнаем, кто она.

Эти слова окончательно разбили учеников морально. Пообщавшись с Шотой ещё несколько минут, ребята вышли из учительской и направились к выходу из академии. Уставшие, выбитые из колеи, разочарованные в себе и своих силах.

Ребята шли по основной дороге, ведущей к парадному входу, когда заметили немного в отдалении Бакуго. Парень стоял, сгорбившись, освящённый лунным светом, и смотрел в свою раскрытую ладонь. Переглянувшись с Тодороки, Айзава-младшая попросила остальных одноклассников не ждать их и идти домой — время-то позднее, — а сама направилась с парнем непосредственно к Кацуки. Изуку, Момо и Эйджиро решили не мешать этим троим и пошли к главным воротам.

Бакуго заметил приближающуюся парочку тогда, когда они были в нескольких метрах от него. Спрятав кольцо той девушки — а он смотрел всё это время именно на него — в карман, он развернулся к ним лицом, но ничего не спешил говорить. Шото и Эбигейл затормозили недалеко от парня. Пока девушка собиралась с силами и пыталась прогнать сочувствие к однокласснику из взгляда, Тодороки медленно, но уверено заговорил:

— Прости меня. Не за то, что чуть тебе не врезал тогда. А за то, что не поверил. Я был ослеплён своей злостью из-за произошедшего у бассейна.

— И меня прости, — примкнула к словам Шото Эбигейл, отважившись-таки посмотреть на Кацуки. — За то, что не доверилась. А ты оказался прав…

Ребята замолчали. Бакуго не спешил им что-то отвечать. Вместо этого он смотрел куда-то в сторону высоких ворот UA, сжимая в карманах руки в кулаки, в одной из которых всё ещё находилось кольцо. Тёплый металл словно обжигал его руку, напоминая о своей хозяйке и грандиозном провале парня в попытке хоть раз поступить правильно и наплевать на мнение других в нужное время, а не по своей обычной прихоти.

— Я не знаю, почему я оказался прав… — вдруг тихо заговорил он, будучи до сих пор отвёрнутым. — Просто… я увидел в её глазах отчаяние. Очень осмысленное отчаяние. И мне хорошо знакомо это чувство.

Тут он повернулся и посмотрел прямо сперва на Тодороки, а потом на Айзаву. Действительно, в его глазах сейчас была почти та же безысходность, что тогда в глазах девушки с седой прядью в волосах.

Теперь стало понятно, откуда она у неё…

— Бакуго… — прошептала Эбигейл, пребывая в небольшом шоке от его слов. В её тоне было слишком много жалости к парню, от чего он скривился.