Хрустальные небеса

- О, нет, профессор, возразил Массакр, - дело не в русских. Мне абсолютно все равно, кто явится сюда за моим окоченевшим трупом - русские, японцы или негры. Но ведь сюда явятся коммунисты, а я с детства не люблю красный цвет, профессор.

- Простите, Жан, за кого вы голосовали на последних выборах? - спросил Бреффор.

- Конечно, за Мишеля Дюбуа, господин Бреффор, -ухмыльнулся Массакр. - Нашей стране давно нужна сильная рука.

- Я так и думал, что вы - правый, Жан, - брезгливо поморщился Бреффор. - От вас так и несет духом полувековой давности. Еще немного и вы начнете

излагать нам идеи о расовом превосходстве и исторической миссии западноевропейцев.

- Типичная ошибка левых, профессор, -снисходительно улыбнулся Массакр. - Вы всегда валите в одну кучу нас и нацистов, а ведь между ними и нами -большая разница.

- Да, - ответил Бреффор, - вы сменили свастику на две скрещенные молнии, а коричневые рубашки - на синие береты.

На боковом пульте замигал зеленый квадратик с надписью «Связь». Массакр щелкнул тумблером.

- Алло, «Гермес», говорит пункт связи «Москва», затрещал динамик. - «Прометей» находится от вас на расстоянии около ста метров. Русские начнут переход сразу после того, как вы пересечете терминатор и выйдете на освещенную сторону Земли.

Мартина Ренар, двадцатитрехлетний инженер-физик, прильнула к иллюминатору. Чуть выше «Гермеса», закрывая собой звезды, висело темное дельтовидное тело русского корабля. На концах крыльев и фюзеляже «Прометея» ярко мигали красные и зеленые маяки, ровным белым светом горели прямоугольники носовых иллюминаторов. Мартине на секунду даже показалось, что она видит за стеклами лица русских космонавтов.

- Ну, вот, - сказал Бреффор, - они уже здесь.

- Да, они совсем близко, - отозвался Массакр. -Извините, профессор, я был не прав. Коммунисты оказались лучше, чем я о них думал.

- Ах, да оставьте вы это, Жан, - махнул рукой Бреффор. - Давайте лучше подготовимся к встрече наших русских друзей.

***

На экране ЦУПа пестрая рябь помех сменилась четким изображением - «Гермес» и «Прометей» вышли на освещенную сторону Земли, и командир советского корабля Игорь Климов включил бортовую телекамеру. К распластавшемуся на фоне звездного неба тяжелораненому французскому орбитальному комплексу тянулась тонкая серебристая нить переходного фала. У самого конца фала висели две маленькие, словно игрушечные фигурки в снежно-белых скафандрах с округлыми параллелепипедами ранцевых двигательных установок.

- Французские астронавты одели скафандры и готовы открыть люк, - сказал руководитель дежурной смены Дмитрий Шалимов. - Как только люк будет открыт, Павлов зафиксирует фал и можно будет начинать эвакуацию.

- Скорее бы, - Жан-Лу Кретьен нервно потер руки. -Дмитрий, сам процесс перехода очень опасен?

- Конечно, некоторая опасность есть, - согласился Шалимов, - но риск для ваших ребят сведен почти к нулю - Павлов и Мухина в скафандрах с ранцевыми двигательными установками будут рядом. Так что потеряться в космосе нашим французским коллегам, если они случайно отцепятся от фала, мы не позволим.

Кретьен не отрываясь смотрел на экран. Гордость французской науки, орбитальный самолет «Гермес» умирал. Почти перпендикулярно к корпусу торчал неестественно вывернутый переходный туннель стыковочного узла, на конце которого в немыслимом положении застыли обломки того, что еще четыре дня назад называлось орбитальной станцией «Солярис» и имело форму цилиндра. Сердце Кретьена сжалось от боли: десять лет напряженного труда - и все напрасно! Причина катастрофы так и останется неизвестной.

- Есть возможность осмотреть место взрыва, -словно угадав мысли Кретьена, сказал Шалимов. - После перехода на «Прометей» один из французских космонавтов может сменить свой скафандр на советский скафандр с ранцевой установкой и вместе с Олегом Павловым вернуться к «Солярису». Как вы думаете, кто из ваших ребят может это сделать?

- Второй пилот Жан Массакр, - ответил Кретьен.

***

- Жан, - позвал Олег, - посмотрите, что это?

Массакр, еще неловко перемещавшийся в советском скафандре, неуклюже повернулся к нему:

- Смотрите сюда, Жан, - Павлов показал на левую панель станции «Солярис».

Через всю светло-голубую приборную панель, рассекая змеящуюся сеть бортовых коммуникаций, шел темно-коричневый шрам.

- Что это, Олег? - растеряно спросил Массакр. -Что это такое?

- Это похоже на след от лазерной сварки, Жан, -ответил Павлов. - Я видел такую штуку в институте Патона.

- Сварка? - удивленно переспросил француз. - Но у нас на борту не было сварочных аппаратов, Олег. Вы ошибаетесь, эта штука не может быть сварочным швом!

- А я и не говорил, что это сварочный шов, Жан, -Олег провел рукой по коричневой полосе. - Слишком уж она нахально перерезала весь борт. Это без сомнения лазер, но не сварка.

- Вы думаете... - начал было Массакр, но Павлов перебил его:

- Знаете что, Жан, давайте лучше возьмем образцы, а на Земле специалисты во всем разберутся.

Жан Массакр согласно кивнул.

***

2 ноября 1997 года. Сообщение агентства Франс Пресс: