Хрустальный грифон

Не задумываясь, я двинулась вперед. Я знала, как опасен раненый кабан и как мало шансов у меня убить его с первого выстрела, но просто не могла равнодушно смотреть на эту гору мяса. К счастью, кабан был слишком занят, чтобы увидеть меня, и я смогла подобраться на расстояние выстрела и выбрать удобную позицию.

Я выстрелила и тут же бросилась без оглядки под защиту кустов. Мне вдогонку донесся дикий рев, но я так и не рискнула остановиться или оглянуться. Если я только задела его стрелой, эта клыкастая смерть непременно бросится за мной в погоню. И я бежала. На полдороге к лагерю я наткнулась на Рудо и Инофара и все им рассказала.

— Если кабан не догнал тебя, леди, — сказал Инофар, — значит, он мертв, иначе его бы ничто не остановило. Это настоящие злобные дьяволы. Видимо, тебе повезло и выстрел оказался смертельным.

— Ты очень рисковала, леди, — добавил Рудо, — и вдобавок, глупо рисковала. Что стало бы с нашим отрядом, если бы ты так жестоко погибла?

Пришлось объяснить, что заставило меня стрелять. Он, конечно, прав, и рисковала я глупо, но кто бы из нас, вечно полуголодных, смог устоять перед таким искушением?

Мы вместе двинулись назад, тщательно осматривая на пути все, на случай, если эта тварь решила устроить засаду. Мы даже не пошли на эту поляну прямо, а поднялись немного в гору и сверху все осмотрели. Только тогда рискнули выйти на поляну. Там так и осталась лежать зарезанная барсом корова, а рядом на вспаханной клыками и копытами земле валялся мертвый кабан. Моя стрела прошла ему меж лопаток и вонзилась в сердце.

Все были поражены таким метким выстрелом, который редко удавался самым опытным охотникам. Кое-кто решил приписать эту удачу сверхъестественным силам, и даже пошел слух, что леди Мет передала мне свои знания и у меня тоже есть часть ее силы. Об этом вслух не говорилось, но я видела, как изменилось их отношение ко мне и с какой готовностью принимались теперь все мои распоряжения.

Только Ингильда раздражала меня, как заноза в пальце. Но я решила выполнить свое обещание, и когда вечером все собрались на ужин и зажаренное на костре мясо притягивало глаза, я встала и произнесла речь.

Я напомнила, как еще в начале похода мы решили делить все поровну, поэтому тот, кто не берет свою долю работы, не имеет права и на свою долю пищи. Конечно, это не касается больных, детей и стариков. А вот молодые и здоровые бездельники пусть посидят голодными или обеспечивают себя сами. Сегодня все работали хорошо и старательно, кроме Ингильды, значит, и мясо есть будут все, кроме нее.

Ингильда вспыхнула и закричала, что у меня перед ее родом долг крови и я обязана… Я прервала ее и спокойно объяснила, что долг мой только перед леди Ислаугой. Это ее сын отдал жизнь за меня, а кроме того, она больна и беспомощна, и я, разумеется, буду заботиться о ней, как смогу, и сделаю все, чтобы помочь ей.

— А ты, — закончила я, — молода, здорова и вполне можешь сама позаботиться о себе. Я не признаю на себе никакого долга перед тобой.

Если бы было можно, она, скорее всего, вцепилась бы мне когтями в лицо, такое бешенство излучала вся ее фигура, но она знала, что здесь ее никто не поддержит. И, справившись с собой, она молча повернулась и ушла в свой шалаш, а через некоторое время оттуда послышались рыдания. Но ни один человек не вызвался пойти утешить ее, так как все понимали, что эти слезы не горя или раскаяния, а бессильной ярости. Я ее не жалела. Жаль только, что теперь я уже окончательно приобрела врага, который никогда не простит своего унижения.

К счастью, Ингильда наконец поняла, что от нее требуют, и стала работать наравне со всеми. Делала она все, конечно, без особой охоты, но хоть не бездельничала. Она даже согласилась помогать разделывать тушу коровы и развешивать на солнце куски мяса, чтобы они завялились.

Мы решили заготовить впрок все мясо, а сейчас варили только кости и потроха обоих животных. Мартина уже почти оправилась от родов, люди отдохнули и набрались сил, и я надеялась, что еще до осенней распутицы мы сможем тронуться в путь. Я уже мечтала, что все мои люди будут в безопасности в Норсдейле и я наконец не буду никем командовать и отвечать буду только сама за себя.

Леди Ислауга стала все чаще уходить из лагеря; как я поняла из ее бормотания, она искала Торосса. Приходилось кому-то постоянно наблюдать за ней, чтобы она не потерялась, и приводить ее в лагерь, когда силы оставляли ее.

Тимон, сын Нальды, смастерил отличные рыболовные крючки и оказался удачливым рыболовом. Но и я продолжала ходить на рыбалку, хотя мои успехи были более чем скромными. Во мне возникло упрямое желание покорить реку. Но если первый же мой шаг на поприще охотника оказался так удачен, то рыба никак не хотела идти на мои снасти. В прозрачной воде я прекрасно видела крупных, жирных рыбин, а на удочку мне лезла досадная мелюзга: то ли я не умела выбирать место, то ли все-таки снасти были неподходящие.