Хрустальный грифон

После известия о смерти Торосса она полностью замкнулась в себе и не обращала внимания на окружающее. Как и к леди Мет, старость к ней пришла в один день, и хоть лет ей было не так уж много, она как-то сразу превратилась в дряхлую старуху.

С трудом мы поднимали ее с постели и заставляли хоть немного поесть. Она постоянно шептала что-то себе под нос, но как я ни вслушивалась, понять ничего не могла. Похоже, она разговаривала с кем-то, кого видела только она.

Я очень надеялась, что это все-таки пройдет, только бы скорее добраться до монастыря. Там сестры умеют лечить душевные раны и смогут, я думаю, вернуть ее в реальный мир. Но с такой скоростью нам в Норсдейл не добраться.

Ингильда же была молода и здорова, и я не могла допустить, чтобы она отказывалась от общих работ. Чем скорее она сама поймет, что от этого зависит и ее жизнь, тем лучше. Но все равно у меня было тяжело на душе, когда я в это утро отправилась на поиски пищи. На всякий случай я взяла лук и три стрелы. В Иткрипте дядя научил меня очень неплохо стрелять, но я хорошо понимала, что одно дело — стрелять по мишени, и совсем другое дело — в живого зверя, так что я не хотела зря тратить драгоценные стрелы и решила попробовать наловить рыбы.

Я сумела отделить несколько колец от своей кольчуги, слегка разогнула их, и у меня получились сносные крючки. Из рубахи я надергала ниток и сплела тонкую леску. Конечно, у меня получилась очень примитивная снасть, но на лучшее рассчитывать не приходилось, да я уже стала привыкать довольствоваться тем, что есть. Сегодня женщины пошли по ягоды, мужчины — ловить кроликов, и вот я решила, что совсем не лишне добавить к этому немного рыбы. Большого труда стоило мне решиться насадить на крючок живую муху. До сих пор мне не приходилось убивать ни одно живое существо, но другого выхода у меня не было.

Я нашла удобное место, где в реку вдавалась каменистая затененная коса. Было жарко, и я сняла камзол с кольчугой и осталась в одной рубахе, мельком подумав, что попозже надо будет выстирать рубаху и помыться самой. Очень хотелось смыть с себя грязь и пот долгого пути, горечь потерь и душевную тяжесть.

Грифон, как всегда, висел у меня на груди, но сейчас казался обычным украшением. Теперь трудно было поверить, что в ту ночь, когда мы бежали с Тороссом, он сиял и горел, проявляя какую-то даже сверхъестественную силу. В который раз разглядывала я эту великолепную драгоценность. Интересно, где и кто его создал? Может, привезли его из-за моря и сделан он где-то у сулкаров? Или… или, может быть, это создание Древних?

Талисман. Это стоит обдумать. Если это как-то связано с Древними, так, может, мы с Тороссом и не случайно попали в то святилище, а нас туда привел грифон? Это место явно было создано Древними, значит, и эта безделушка…

Все это было очень интересно, но мне сейчас приходилось думать не о тайнах Дневних, а о хлебе насущном. Я опомнилась и быстро закинула в воду свою самодельную снасть.

Дважды у меня клевало, но рыба срывалась. Наконец я решила собрать все свое терпение, которого у меня всю жизнь не хватало, и во что бы то ни стало вытащить рыбу. И при следующей поклевке я тащила так тихонько и осторожно, как только могла. Так мне удалось вытащить двух рыбешек, только очень уж маленьких. Похоже, место я выбрала не слишком удачно. Я снова вышла на берег и отыскала тихий тенистый омут. Здесь мне повезло немного больше.

Солнце перевалило за полдень, и я решила сбегать в лагерь. Там все было в порядке, но ни сборщики, ни охотники еще не вернулись. Я наскоро прожевала горсть ягод и снова пошла к реке, надеясь на удачу. И удача улыбнулась мне.

Не успела я выйти к берегу, как вдруг в кустах услышала низкое рычание. В ответ на него раздались не очень понятные мне звуки, но тоже явно угрожающие. Я отбросила корзину, приготовила лук и стрелы и осторожно выглянула из кустов.

Посреди небольшой поляны на туше только что зарезанной коровы сидел снежный барс. Он плотно приложил уши, грозно оскалился и глухо, утробно рычал, а перед ним стоял огромный дикий кабан-секач.

Оба животных были сильны и очень опасны и обычно не трогали друг друга. Но кабана, видимо, что-то очень разозлило, и он, ослепленный яростью, решился напасть на барса, защищающего свою добычу. Барсу же вовсе не хотелось драться с яростным врагом, и он пока просто пытался отпугнуть его.

Кабан ковырнул клыками землю и пронзительно завизжал. Он был много тяжелее барса, могучий старик с тяжелым загривком и длинными клыками. Барс взвыл и прыгнул, но не на кабана, а назад. Кабан же продолжал наступать, и барс, не принимая боя, припустил вверх по склону горы. В одну секунду он оказался вне досягаемости, но и оттуда продолжал шипеть и рычать на своего огромного победителя. Кабан наклонил морду к земле и, казалось, с интересом слушал, как бессильно ругается эта большая кошка.