Хрустальный грот

– Что меня ждет? Ваша древняя религия, наверное, имеет в запасе несколько второстепенных наказаний. Суждено ли мне умереть во сне от колик или в следующий раз меня задерет вепрь, когда я окажусь в лесу без моей «черной собаки»?

Он улыбнулся в первый раз.

– Не стоит думать, что ты легко отделаешься. Найду применение тебе и твоему провидению, будь спокоен. Амброзиус не единственный человек на свете, который использует людей по их назначению. Ты сказал, что сегодня ночью тебя сюда что-то вело. Так вот – тебя вела Богиня, и к Богине ты должен будешь пойти. – Он опустил мне на плечо руку. – За сегодняшнюю ночь, Мерлин Эмрис, тебе придется платить только той монетой, которая устроит Богиню. Она будет преследовать тебя, как и всех остальных, кто попытался проникнуть в ее тайны. Но она не погубит тебя. О, нет, не Актеон, мой маленький способный ученик, а Эндимион. Она примет тебя в свои объятия. Короче, тебе предстоит учеба, пока я не возьму тебя с собой в святилище и не представлю.

«И не намотаешь мои кишки на каждом дереве в лесу», – хотел добавить я, но сдержался. Власть берут там, где она есть, – сказал он. Посмотрим. Я осторожно освободился от его руки и первым вошел в рощу.

Если до этого Ульфин перепугался, то сейчас он просто потерял дар речи от ужаса, увидев меня вместе с хозяином. Он понял, где я был.

– Хозяин... я думал, он поехал домой. Да, повелитель, так сказал Кадал.

– Подай мне накидку, – сказал Белазиус, – и убери это в седельную сумку.

Он бросил белое одеяние. Оно повисло, свободно болтаясь, на дереве, к которому был привязан Астер. Пони испугался и фыркнул.

Сначала я подумал, что его испугала сама белая тряпка, но затем разглядел на ней заметные даже в лесной темноте черные пятна. До меня донесся исходивший от его одежды запах дыма и свежей крови.

Ульфин машинально поднял накидку.

– Хозяин, – от страха мальчик прерывисто дышал, – Кадал взял вьючную лошадь. Мы думали, что хозяин Мерлин отправился в город, да и сам я был уверен, что он поехал туда. Я ничего ему не говорил, клянусь...

– На кобыле Кадала есть седельная сумка. Положи ее туда. – Белазиус натянул накидку. – Дай мне поводья.

Мальчишка повиновался, пытаясь не столько оправдаться, сколько узнать размеры недовольства хозяина.

– Господин, поверьте мне. Я ничего не сказал. Клянусь всеми богами, которые есть.

Белазиус не обращал на него никакого внимания. А он может проявлять жестокость. По сути дела за все время нашего знакомства он ни разу не подумал о чувствах других людей. Ему никогда не приходило в голову, что свободный человек может испытывать и волнение и боль. В настоящий момент Ульфин, казалось, для него не существовал, он был занят лошадью. Легко вскочив в седло, коротко обронил:

– Отойди, – и потом обратился ко мне. – Можешь управлять лошадью в галопе? Я хочу вернуться, прежде чем Кадал обнаружит, что тебя нет, и поставит весь дворец на уши.

– Попытаюсь. А Ульфин?

– Ульфин? Конечно, отведет твоего пони домой.

Белазиус развернул лошадь и выехал из-под сосновых ветвей. Ульфин метнулся укладывать запятнанную кровью робу в седельную сумку, висевшую на спине гнедой кобылы. Потом он поспешил подставить мне плечо. Кое-как я взобрался на кобылу. Мальчишка отошел назад, я видел, как он дрожит. Похоже, подобный страх был естественен для рабов. До меня дошло, что он даже боится один вести моего пони через лес.

Я ослабил поводья и наклонился к нему.

– Ульфин, он не сердится на тебя. Ничего не будет. Клянусь. Поэтому не бойся.

– Вы... что-нибудь видели, господин?

– Совсем ничего. – В определенном смысле это была правда. – Непроглядная темень и невинная луна. Но что бы я ни видел, это не имеет значения. Я буду посвящен. Понял теперь, почему он не сердится? Все. Бери.

Я вытащил из ножен кинжал и кинул его в траву, покрытую сосновыми иголками.

– Если тебе от этого станет легче. Но он тебе не пригодится. Ты в безопасности. Возьми его себе. Веди Астера осторожно, ладно?

Я ударил кобылу по ребрам и направился вслед за Белазиусом.

Он подождал меня, перейдя на легкий галоп. Гнедая пристроилась сзади. Схватившись за упряжь, я прижался к ней, как шип.

Дорога была достаточно открытой, чтобы видеть путь при лунном свете. Она шла через лес на гребень холма, с которого сразу можно было увидеть мерцающие огни города. Мы выехали из леса на соляные дюны, лежащие на берегу моря.

Белазиус не сбавлял скорости и не разговаривал. Мне было интересно, встретим ли мы Кадала, возвращающегося с эскортом, или вернемся одни.

Мы пересекли ручей глубиной в копыто и оказались на тропинке, протоптанной по дерну. Она поворачивала направо, в направлении главной дороги. Теперь я понял, где мы находились. Эту тропинку я заметил еще раньше, когда был невольным свидетелем церемонии преклонения и жертвоприношения.

Белазиус приостановил лошадь и оглянулся. Моя гнедая поравнялась с ними. Он поднял руку, лошади перешли на шаг.

– Слушай...

Лошади. Несметное множество лошадей стремительно двигалось по мощеной дороге.