Хрустальный цветок

Она вцепилась в ошейник пса и поспешила по тропе, не думая о том, что может налететь на дерево или споткнуться о выступающий корень. Сейчас ее это не волновало. Она хотела оказаться как можно дальше от Рольфа. Ей казалось, что он идет за ней, что она слышит его шаги, но никто не схватил ее за плечо, никто не догнал. Это к лучшему.

К счастью, они ушли недалеко в лес, и уже через пять минут Кено вывел Вайолет в сад. Там она отпустила ошейник собаки и почти бегом кинулась к дому. Взлетела по ступеням террасы, пронеслась по лестнице наверх, впустила Кено в комнату и захлопнула дверь, а затем заперла ее. Никого не хотелось больше видеть.

Почему так больно оказалось то, что Рольф целовал ее лишь потому, что так ему предписывал долг? И говорил с нею именно поэтому, узнавал ее? Вся дрожа, Вайолет упала в кресло и обхватила себя руками. Она не стала зажигать свет.

Неужели она в него влюбилась?..

Да, точно. Влюбилась.

В Рольфа Старлинга.

Это совершенно невозможно, и тем не менее это так. Она умудрилась полюбить человека, лица которого ни разу не видела. С которым только разговаривала в темноте. Который танцевал с ней и сегодня поцеловал ее.

Который совершенно точно ее не любит.

Он выразился достаточно ясно: это все работа. Это его странный, ни на что не похожий способ создавать уникальные вещи. Ну она и так знала, что Рольф Старлинг не обычный ювелир. Он вывернул ее душу наизнанку, чтобы сделать с этой души слепок и потом преподнести ей. Она не сомневалась: ее заказ будет выполнен достойно. Только заказ, ничего больше.

Как можно было полюбить его? Его, зачарованное чудовище, живущее в замке на холме? Его, невидимого, практически неосязаемого, живущего по иным законам, слышащего иную музыку бытия?

Вайолет казалось, что она его немного узнала. Иногда в разговорах Рольф словно приоткрывался — так цветы открываются навстречу солнцу, выглянувшему из-за туч. И тогда беседа становилась настоящей, искренней. А оказывается, это все была игра. Он с нею играл. Получал то, что ему было необходимо. Подумать только, даже поцеловать не погнушался!

А дальше бы зашел, интересно? Если бы она не стала задавать вопросы, просто молча показала, что жаждет продолжения? Чего уж скрывать, продолжения хотелось. Неизвестно, до чего они могли досидеться на том бревне.

А она-то себе вообразила! Теперь она понимала, откуда брался этот интерес к нему, почему так хотелось его увидеть. Не только из любопытства. И прикоснуться к нему все время хотелось…

Так это и есть любовь? Та самая, о которой говорил отец? Все, как он и описывал. Ты вдруг понимаешь, что любишь, и нет ничего больше, но нет и ничего страшнее.

Может быть, она просто обманула себя, поддалась выдумке, пошла за весело играющим на дудочке крысоловом? Тогда пора просыпаться, потому что Гаммельн уже далеко, а лес близко. Пора просыпаться, пока ее не завели в чащу, откуда уже не выбраться.

Она смогла заснуть только через пару часов. В душе клокотали обида и ярость.

16

Вайолет проснулась поздно и не удивилась, обнаружив на туалетном столике записку. Пока она спала, кто-то — наверное, Роза — принес плотный конверт и поставил его, прислонив к вазе с цветами так, чтобы Вайолет, проснувшись, сразу увидела. Она протерла глаза, села и взяла послание, на котором было написано ее имя. Почерк знакомый.

«Мисс Найтингейл!

Я хочу извиниться за вчерашний вечер, во время которого позволил себе и лишние высказывания, и лишние действия. Оправдываться бессмысленно, да и какие тут могут быть оправдания? Признаться, за время жизни в «Инее» я одичал и разучился общаться с женщинами. Простите меня за то, что я обидел Вас.

Ваш заказ будет готов завтра. Надеюсь, он придется Вам по вкусу. И также надеюсь, что Вы не станете держать на меня зло. Но если станете, это будет справедливо.

С уважением,

Рольф Старлинг».

Это было странное извинение. Вайолет перечитала записку два раза, но так и не поняла, за что именно просит прощения Рольф. За сказанную правду? Или он намекает, что просто наговорил ей ерунды? Но он слишком ясно выразился вчера. Слишком жестко. Да и прямого указания на то, что отказывается от своих слов, Рольф не дал.

— Ненавижу, — пробормотала Вайолет, скомкала записку и выбралась из постели. Она не могла бы сказать точно, что или кого именно ненавидит — Рольфа, его манеру общения или всех мужчин вообще. Наверное, просто подобные ситуации.

За завтраком к ней присоединился Джеймс.

— Вы не возражаете, если я составлю вам компанию? — Он мило улыбнулся и присел за стол.

Бен невозмутимо поставил перед Палмером тарелку.