Худловары

– Гляди-ка, Великий Русский Писатель из Казахстана, – показываю жене. – Никак тоже в Сеченовку рожать пришёл…

– Это с которым вы поцапались? Прикольно! Хочу поближе на него посмотреть!

Катя сворачивает к лифту и разглядывает там Великого Писателя, который нервно курит. Ну а я, поскольку уже видел, отправляюсь в гардероб. И в ожидании жены представляю себе, как Писатель будет своему ребёнку сказки рассказывать:

«Жили были на свете такие люди – Иные. Половина из них были Светлые, они делали светлые дела. А другие были Тёмные, они делали дела тёмные. Но потом они договорились, что за каждое светлое дело можно делать одно тёмное и наоборот. И тогда Тёмные специально стали подбивать Светлых на лишние светлые дела, чтобы делать лишние тёмные. Но потом оказалось, что на самом деле это Светлые так обманули Тёмных, чтобы те думали, что они сделали лишние светлые дела, чтобы те могли сделать лишние тёмные дела, чтобы эти в свою очередь могли сделать ещё больше светлых дел…» – «Папа, ты с кем сейчас разговаривал? С электриком?»

# # #

Когда качаешь коляску и одновременно читаешь, самое трудное – сделать так, чтобы качающая рука не двигала все остальное тело. Иначе книга в другой руке тоже качается, и начинается морская болезнь. Что замечательно лечит от болезни литературной.

И всё же однажды мне таким макаром удалось прочесть пару глав умной книжки «Сон и сновидения». Но и тут не обошлось без детской темы: я как раз дошёл до «базисных перинатальных матриц» Грофа.

Это такие четыре программы, которые якобы загружаются в голову при рождении. Скрипт номер 1 – кайф от единения с космосом, когда бейбик ещё в животе сидит. Потом идёт скрипт номер 2 – когда ему становится тесно, но вылезать неохота. Третья матрица – революция: маленький чувак наконец вылезает из темницы. Ну и четвертая – когда он вылез и начал самостоятельно рулить.

Как утверждала книжка, во взрослой жизни человека обычно колбасит из-за дыр в этих базисных скриптах. Всякие новые баги собираются именно вокруг них. Скажем, боится человек прессинга, постоянно уходит от конфликтов – а все из-за кесарева сечения. Не прошёл чувак свою третью матрицу самостоятельно!

За неделю до этого меня попросили помочь со сценарием для мультфильма. Мы долго спорили с соавторами из-за финала: они были не согласны с моим, а я – с их вариантом. В качестве аргумента я, ещё не зная о врождённых скриптах, рассказал им про четыре этапа русской фантастики.

Первый этап – это когда герои единятся с космосом: Толстой, Ефремов. Второй – когда нашего чувака прессуют, но он отказывается от чудес: Стругацкие и современные подстругачники. Третий этап – наш чувак прорывается наружу, но что-то его тормозит. Это Пелевин, наш липовый Бодхисаттва, который в каждом романе снова и снова залезает обратно в матку, а потом опять через весь текст мучительно вылупляется.

Ну а четвёртый этап должен, по идее, дать такие книжки, где герой всё-таки вылез и стал строить свой, новый мир. Но такого я пока не видел в русфантастике.

– Теперь вы врубились? – говорю я соавторам. – Ваш финал идёт под номером (2). Эдакий Советский Союз глазами зарубежных гостей. Красивые размышления перед дверью. А я вам предлагаю сделать (4) или хотя бы (3).

Они меня не поняли. Зато сам я через неделю, качая коляску и читая про сны, заметил, что мои четыре этапа русфантастики точно соответствуют четырём перинатальным матрицам.

Вот почему я не мог объяснить соавторам минусы их финала! Хакнуть свою четвертую матрицу с помощью литературы – способ слишком медленный. На это могут уйти годы. А сделать по-быстрому можно только с помощью ЛСД-терапии. Но от этого крыша может слететь, или просто посадят за вещества. То есть опять вернёшься в матрицу N1 – и вся игра пойдёт сначала.

Почтовый ящик Пандоры

Когда моей сестре Аринке было три года, она называла «писателем» свой карандаш. Что-то в этом есть. Кондовая деревяшка, всегда одного цвета, и необратимо тупеет со временем. Хотя, превратившись в огрызок, может стать культовой игрушкой. Хемингуэй, говорят, обожал писать огрызками. Встанет, бывало, утром в Париже, нагрызёт карандашей целую корзину – и давай нетленку фигачить…

У меня есть и взрослое определение, которое я вынимаю из кармана при случае. Писатель – это человек, склонный к безадресному производству текстов. Автор писем, у которых нет получателя.

Когда-то я думал, что болезнь писательства напрямую связана с засильем однонаправленных, безадресных технологий передачи сообщений. Вроде книжек и классических СМИ (Средств Массовой Идиотизации). Казалось, что с развитием Интернета, который отлично работает в обе стороны по конкретным адресам, болезнь эта пройдёт. И тогда мы просто будем писать конкретные письма друг другу, а не бросать в небо будильники для декабристов!

Увы, всё сложнее. Маслоу говорил: «Если твой единственный инструмент – молоток, каждую проблему ты будешь видеть как гвоздь». Похоже, он не знал русской версии той же мысли: даже если у человека есть микроскоп, он всё равно может видеть любую проблему как гвоздь.