Худшие подруги

Вообще-то поцелуй должен был стать первым в моей жизни. Именно с этим человеком – с красавчиком Дымарским. Но разумеется, не все так просто. Кое-кто нарушил мои планы… Макар снова все испортил. Зачем в тот раз у железнодорожных путей полез меня целовать?..

С Олегом мы целуемся уже больше минуты. Монотонно, размеренно и, как положено, с языками. И все время я прокручиваю недавние события в голове и думаю только о Бойко. Что за наказание?! Чем я провинилась в прошлой жизни, что судьба в этой наградила меня Макаром?

Сравниваю эмоции и с ужасом понимаю, что сравнение – не в пользу Олега. Нет, целуется он очень даже хорошо, чувствуется опыт… Но у меня внутри ничего не дрожит и не обрывается, как в те мгновения, когда я целовалась с Макаром. Тогда ноги были ватными, а сердце прыгало в груди словно сумасшедшее. Тогда вообще все было как во сне…

…Мы долго целуемся под грохот колес. Макар крепко обнимает меня и гладит по щеке. И мне в ту минуту кажется, что важнее любви, нежности и поцелуев нет ничего на свете. Гремящий поезд проезжает, и мы с Макаром еще какое-то время стоим обнявшись. Лишь когда вокруг становится тихо-тихо, я, словно очнувшись, отпихиваю Бойко.

– Ты зачем меня поцеловал? – шиплю я на парня.

– Да я вообще-то давно хотел, – отвечает Макар.

– Надо же! Хотел он! – продолжаю возмущаться я. – Бойко, ты совсем дурак?

– Ты вроде была не против, – усмехается Бойко. – Тебе ведь понравилось? Можем повторить…

С этими словами Макар наклоняется ко мне, но я в ответ опять с силой отпихиваю парня.

– Иди ты! Ненавижу тебя!

Конечно, о том, что мне понравилось (и еще как понравилось!), говорить не хочу. Я, наконец, перехожу через пути и направляюсь к парку. Необходимо остыть и все хорошенько обдумать. Но Бойко, разумеется, увязывается за мной.

Мы молча заходим в пустынный осенний парк. Здесь никого, кроме одинокого дворника на соседней аллее, который медленно шуршит метлой.

– Больше никогда не прикасайся ко мне, понял? – сержусь я, ни разу к Макару не обернувшись.

– Угу, – лениво отзывается он.

Эмоции после всего происходящего захлестывают. И коленки по-прежнему дрожат от слабости. Я останавливаюсь посреди голой аллеи и резко оборачиваюсь.

– Если ты еще раз решишь что-то испортить в моей жизни…

Макар приближается ко мне практически вплотную и раздраженно перебивает:

– Макарова, думаешь, мне легко жить, влюбившись в тебя по уши? Тебя ж, дуру, из башки не выкинуть!

– Ты кого дурой обозвал?..

– Это кто из нас еще кому жизнь портит, – с горечью продолжает Макар. – Я, может, сам тебя сто лет бы не видел… Сдалась ты мне. Но ты вечно мельтешишь перед глазами.

– Вот и не смотри.

– Да пошла ты…

– Сам иди!

– Я к тебе никогда не прикоснусь и в жизни в сторону твою не посмотрю, довольна?

– О, еще как!

Тогда Макар сплевывает себе под ноги, а я, поморщившись, разворачиваюсь и бреду в глубь парка. Но обернувшись, снова вижу Макара.

– Опять тащишься за мной?

– Не могу ведь я позволить, чтобы тебя здесь какой-нибудь маньяк выловил? – хмурится Макар.

Вокруг сумрачно и неуютно. И каркающие вороны над головой кружат.

– Действительно, – глухо отзываюсь я.

Так мы с Бойко, «прогулявшись», добираемся до моего дома, не проронив больше ни слова. Я – впереди, он – чуть поодаль. Оба обиженные, злые и немного обескураженные тем, что случилось.

Молча проводив меня до подъезда, Макар уходит. И с пятницы держит свое слово – теперь мы даже в школе взглядами не пересекаемся. А я все время думаю о том дне…

Думаю о том дне и в то время, когда целуюсь с Олегом. Когда мы играем очередную партию в настольный хоккей и едим мороженое. Когда, одевшись, выходим на вечернюю нарядную улицу, шагаем мимо разукрашенных витрин. Мир сияет, сверкает золотом и серебром… А мне плевать. Я продолжаю думать о том дне даже в тот момент, когда Олег, проводив меня до подъезда, целует на прощание. И меня это сводит с ума. Мало мне в жизни проблем со школой и ссоры с Тасей… Почему еще и Бойко все только усложняет?

Когда Олег уходит, а мой мозг снова подает странный сигнал. «Наконец-то!» – я усаживаюсь на лавку и тяжело вздыхаю. Наверное, свидание далось мне непросто из-за противоречий в моей голове. И почему я такая сложная?

Нестерпимо хочется позвонить Тасе и потребовать от нее объяснений. Почему она решила действовать настолько гадко? Говорить обо мне всякие глупости за спиной… Это на нее не очень похоже. Такой поступок можно совершить в состоянии отчаяния. Как Тася себя чувствует сейчас? Что случилось в ее жизни? С тех пор как мы перестали общаться, меня не покидает чувство, что я упускаю что-то важное…

Стянув варежку зубами, лезу в сумку за телефоном. Нахожу Козырь в контактах и долго кружу пальцем над ее номером, раздумывая, стоит ли звонить. Если бы Тася хотела помириться, то она хотя бы дала мне знак… Наверное. А она почему-то называет меня лицемерной при Дымарском и, как обычно, перетягивает одеяло на себя.