Хвала и слава. Том 1

Януш с Адасем сели за столик возле площадки для танцев. Столик был самое большее на троих. Януш заметил, что он несколько протрезвел — танцевальный зал уже не плыл куда-то в сторону, как ресторанный, но вот беда: посмотрев на Адася, он с сокрушением увидел, что молодой забулдыга совсем уже невменяем, — сидел какой-то красный, потный и таращил глаза.

Правда, и его собственное протрезвление оказалось мнимым. На холоде, на улице Януш чувствовал себя лучше, однако стоило усесться за столик, как в голове опять все заходило ходуном — столик то отдалялся, то начинал кружиться.

— Черного кофе, — приказал он официанту, уже давно стоявшему перед ними в угодливом поклоне.

Когда Януш вновь стал что-то воспринимать, он заметил, что кофейник уже на столике, а перед ним дымится стакан с черным напитком. Кроме того, на столе появилась бутылка французского коньяку. Рядом с Адасем сидела молодая, плоская, худосочная и уродливая женщина в зеленом декольтированном платье, усеянном блестками, которые казались Янушу роем порхающих светлячков. Адась держал ее за руку.

Януш вдруг вспомнил о правилах хорошего тона.

— Представь меня даме, — сказал он Адасю.

— Да вы только что знакомились, — пролепетал Адась.

— Я не помню.

Девушка засмеялась и с любопытством взглянула на Януша. Он заметил, что у нее большие черные и удивительно выразительные глаза. Она даже показалась ему симпатичной.

Адась уже наливал коньяк на донышки больших, пузатых рюмок, но рука у него дрожала, и он налил слишком много.

— С ума сошел! — сказала девушка. — Высосешь такую рюмку — и проку с тебя никакого.

Януш пригубил коньяк, который издавал крепкий и такой великолепный аромат, что даже голова кружилась. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть воздух, чтобы в голове просветлело.

Заиграла музыка, и Януш заметил, что в дансинге появилась публика. Очевидно, он успел вздремнуть, сидя за столиком. Кресла были удобные. Адась пригласил девушку танцевать, и Януш, оставшись один, почувствовал настоящее облегчение. Поудобнее устроившись в кресле, Януш оглядел зал. Он еще не был заполнен. Несколько пар танцевали. Музыканты поначалу играли бодро. На всех были голубые сюртучки.

Но тут какой-то субъект в светло-сером костюме прервал одиночество Януша, без церемоний подсев к его столику. Януш удивленно посмотрел на него, но не сказал ни слова.

Человек этот, молодой блондин, улыбнулся ему.

— Прошу прощения, — сказал он наконец, — я вижу, что вы так одиноки.

У Януша вновь поплыли круги перед глазами, и он беспомощно улыбнулся.

— Человек всегда одинок.

— Вот-вот-вот! — обрадовался незнакомец, и Януш заметил, что тот тоже пьян.

Но через минуту незнакомец успокоился и взглянул на Януша серьезно.

— Вам одиночество вредно.

Януш пожал плечами.

— К сожалению, я тут бессилен.

— Вам не следует искать утешения в рюмке.

Януш вдруг по-пьяному оскорбился.

— Это почему же? — спросил он с вызовом.

— Потому что это не соответствует вашей психике, вашему складу, так же как и общество этой личности. — И он указал подбородком на то место, где сидел Адась.

— Откуда вы это знаете? — без всякого, впрочем, интереса спросил Януш.

— Знаю, потому что догадываюсь. Достаточно взглянуть на вас, чтобы узнать все.

— Так уж сразу и все…

— Да, да. Ну, разумеется, не все. Но о состоянии, в каком вы сейчас находитесь, судить можно. Знаете что, — неожиданно сердечным тоном произнес незнакомец, положив руку на ладонь Януша, — я вам вот что посоветую: ступайте к себе в гостиницу. Ложитесь и усните. Это будет лучше всего.

Януш откинулся в кресле и закрыл глаза. Как ему хотелось сейчас тишины и покоя! И зачем он вообще здесь?

— Ведь так? — продолжал незнакомец. — Вам же будет куда лучше в гостинице.

Януш открыл глаза и увидел перед собой весьма заурядное, но освещенное умными глазами лицо все того же пьяного субъекта.

— Да, — произнес он, — только ведь я и в гостинице буду столь же ужасно одинок.

— Да. Но это лучше. Водка не для вас. Я вам это потому говорю, что сам пьян.

— Спасибо.

— Идемте, — сказал блондин, — я провожу вас до гардероба.

Они вышли. Блондин, который был трезвее Януша, взял у него номерок и получил его пальто. Когда Януш уже оделся, к нему подлетел Адась.

— Ну нет, Януш! Вечно ты веселье портишь, — обрушился он на Мышинского, как будто они уже веселились вместе по меньшей мере на десятке карнавалов. — Почему ты уходишь? Так не делают. И что Каролинка скажет?

— А вот уж это меня меньше всего интересует, — улыбнулся Януш. С той минуты, как он решил возвратиться в гостиницу, он сразу почувствовал себя куда лучше. Появилась уверенность в себе…

Блондин надел на него пальто и спокойно сказал Адасю:

— Ему пора домой.

Сказано это было так внушительно, что Адась сдался, очевидно предположив, что незнакомец имеет какие-то особые основания говорить таким тоном.

— Ну хорошо, тогда и я с тобой, — сдался Пшебия-Ленцкий.

— Вы проводите его в гостиницу?

— Ну, понятное дело, провожу. Только вот что, Януш, надо бы расплатиться…

Януш поморщился.

— У меня уже нет денег.

Благотворитель-блондин замахал руками.