Хвала и слава. Том 1

— Вот что, Януш, — сказала она, — тетя обратила мое внимание (тетей она называла свекровь)…

— И вовсе не я, — перебила ее старуха Билинская, — ты, думаю, и сама бы догадалась.

— Тетя обратила мое внимание на неопределенность твоего материального положения. Я хотела бы уладить это…

Тут со своей обычной учтивостью вмешался Шушкевич:

— Покорнейше прошу извинить меня, граф, но я хотел бы знать: чем вы сейчас занимаетесь?

Януш заерзал на стуле.

— Я? — спросил он. — Ничем. После потери Маньковки у нас, пожалуй, ничего не осталось? Не так ли? — обратился он к сестре. — Ведь банковские бумаги сейчас нельзя принимать в расчет.

— Я выплачиваю ему небольшие суммы от доходов нашего дома в Кракове, — объяснила Мария Шушкевичу. — Думаю, что в конце концов прояснится и судьба закладных Кредитного товарищества…

— Мне этого вполне хватает, — сказал Януш. — В Варшаве осталась часть гардероба моего зятя. Эти вещи недурно служат мне. — И он показал на свой светлый костюм из английского шевиота.

— Хорошо, хорошо, — вставила старуха басом, — но это не может продолжаться без конца. Мария тут как у себя дома, и даже без всяких «как», а просто у себя дома… ты же…

При этих словах у Януша мелькнуло подозрение, не о своих ли интересах печется княгиня Анна. Неужели из-за ломтика сыра «de trop»[24], как говорила Потелиос…

— Стало быть, в Кракове есть дом, принадлежащий вам обоим? — вежливо спросил Шушкевич. — А ценные бумаги?

— Есть, — поспешно ответила Мария. — Но бумаги — это мертвое дело. Кроме того, есть еще два земельных участка в Мокотове, небольшой пакет акций французских шахт, эти акции помещены в Crédit Lyonnais…[25]

— Что это за акции? — поинтересовалась княгиня.

— Представьте себе, тетя, я даже не помню. Где-то у меня записано, отец поместил их в Париже на мое имя, хотя принадлежат они нам обоим. Но это небольшая сумма. Наконец, у нас есть еще закладные городского Кредитного товарищества в Киеве… на довольно крупную сумму, но сейчас они не представляют ценности.

— К сожалению, — развел руками Шушкевич.

— И еще есть страховые полисы отца из нью-йоркской компании, но в Петербурге…

— Вот тут мы еще посмотрим, — оживился Шушкевич, — это дело не безнадежное.

Шушкевич принадлежал к породе людей, которым доставляет удовольствие уже одно то, что у кого-то есть деньги. В этих случаях он обретал надежду «поворочать» денежками, как говорил он, потирая руки.

— Одним словом, — подытожил Януш, — у нас ничего нет, как я понимаю.

Мария повернулась к нему. Какое-то волнение отразилось на ее обычно холодном лице. Она даже покраснела.

— Помнишь тот узелок, который отдал мне на крыльце казак Семен, когда я приехала в Маньковку?

— Во время погрома?

— Да, да. Так вот, это был узелок с драгоценностями нашей матери. Я считала их своей собственностью… и продала.

— Продала? Сейчас? — Януш перевел взгляд с Марии на Шушкевича. Тот опустил глаза и беспомощно развел ладошками, улыбаясь, как ребенок. — За нынешние бумажки? — продолжал Януш, все же раздосадованный непрактичностью сестры.

— Вот мне и пришлось срочно поместить куда-нибудь эти деньги. Я внесла задаток за маленькое поместьице под Сохачевом, — сказала Мария, обнаруживая за внешним равнодушием к деловым операциям сноровку, приобретенную еще в ранней молодости. Так вот, мне хочется, чтобы это имение стало твоим. Завтра будут готовы документы. Ты должен сам подписать…

— Но мне совсем не хочется… Маленькое поместьице?

— Сорок гектаров, дом, сад… — подхватил Шушкевич, видимо, хорошо осведомленный обо всех подробностях этой сделки.

— Это уже моя идея, — вставила княгиня Анна, — чтобы не больше пятидесяти гектаров. На случай земельной реформы…

Шушкевич беспокойно заерзал на стуле, покраснел и молитвенно сложил ручки:

— Помилуйте, княгиня, кто же говорит о земельной реформе?

— Как так? — пробасила княгиня и, встав со стула, начала расхаживать по комнате. — Проект земельной реформы уже принят.^{54} Ведь вы это знаете? Мой кузен голосовал за реформу…

— От принятия проекта до его осуществления очень далеко, — прищурив глазки, сказал Шушкевич.

Княгиня показала пальцем на невестку:

— У нее там осуществили реформу. Да еще как!

— Не дай бог, — вздохнул Шушкевич, — побойтесь таких слов, княгиня. Здесь как-никак Польша!

— Польша не Польша, — княгиня ладонью рассекла воздух, — а все-таки лучше купить для Януша эти сорок гектаров.

— Так как же, Януш? — обратилась к нему Мария.

— Что значит как же? — раздраженно сказал Януш. — Вы все без меня решили. А теперь, раз уж задаток внесен…

— У тебя будет свой дом, — смиренно произнесла Мария.

— И это совсем неплохо, — услужливо вставил Шушкевич.

— А это имение… как оно называется?

— Коморов, — ответил поверенный.

— И что же, на это имение, — продолжал Януш, — уйдут все деньги, которые ты получила за те драгоценности?

— О нет! — ответила сестра, покраснев еще больше, — я разделила их на две части…

— Ну, разве что так, — успокоился Януш.

— Там были и те изумруды.

— Как, изумруды ты тоже продала?