Хвост виляет собакой

Когда Стив вернулся, он нашел себе, как он выразился, хорошую женщину. Женщину, посещающую церковь. Которая хотела регулярно рожать детей, иметь большую семью, чистый дом и еду на столе. Он нашел себе постоянную работу. Сначала это была автомойка или что-то в этом роде, для чего многие люди сочли бы себя слишком хорошими. Затем было несколько других мест, но он всегда стремился попасть на завод «Дженерал Моторс» в Ван-Найс. Это заняло у него пару лет. Но в конце концов он попал туда. Там есть профсоюз и самые высокие цены на неквалифицированный труд: 17 долларов в час или больше. Это означает базовую зарплату в 35 000 долларов в год, праздники, отпуск, больничные, плюс медицинская страховка, пенсия и все такое. Любой, кто хочет, может довести эту сумму до сорока пяти, а то и семидесяти тысяч, работая сверхурочно.

– Я увидел статью и спросил себя, нет ли у Джо Броза двойника? Но я сказал себе, что знаю, о ком идет речь в газете, потому что у того, кого я знаю, больше яиц, чем мозгов. И поэтому она его так любит, да, Джо?

Четверо детей, толстая жена, четыре машины, все «Шевроле». Какого черта он делает в баре в среду, да еще и днем? Голос прозвучал одновременно и весело, и скорбно.

– Как дела, Стив?

– Я в порядке. Все в порядке. Я увидел статью, и мне пришлось позвонить. Я позвонил тебе в офис, а там сказали, что ты уехал. Ушел навсегда. Они дали мне какой-то номер, и трубку взяла очень милая женщина. Я спросил себя, это я с Магдаленой Лазло разговариваю? И я спросил ее, вы ли это. А она – да. Я сказал ей, что я твой давний друг из Вьетнама. И она говорит, что уверена, что ты будешь рад получить от меня весточку, потому что Вьетнам был главным событием в твоей жизни, и дает мне этот номер. Где ты?

– В моем новом офисе. Что случилось, Стив?

– Ничего, черт возьми, не случилось. Я нормально. Все нормально. Всегда, блин, готов. Морпехи навсегда. Просто увидел эту чудесную новость и позвонил.

– Как жена?

– У нее все хорошо, все хорошо. Не так хороша, как твоя хороша, но все хорошо.

– А дети? Как дела у детей?

– Дети в порядке. Они иногда доставляют хлопоты, но для этого они и нужны. Занимаю свои мысли их проблемами и отвлекаюсь от своих собственных. В общем, проблем не больше, чем у других детей.

– Где ты?

– Я в хорошем месте. Называется «Сладкая вода Рэя». Я тут живу недалеко.

– Болдуин-Хиллз? Ты там еще долго будешь?

– Да, думаю, да. Наверно, да.

– Почему бы мне не пропустить с тобой пару стаканчиков?

– Приезжай, но лучше бы тебе сойти за черного, – говорит он. Он думает, что это очень смешно, и я слышу, как он смеется, когда кладет трубку.

Я вхожу в «Сладкую воду Рэя». Это больше похоже на Уоттс, чем на Болдуин-Хиллз. Здесь прохладно и темно, особенно после высокого жаркого солнца Южной Калифорнии. Вы видели эту сцену в кино. В основном в вестернах. Незнакомец заходит в бар. Внезапная тишина. Смертоносные взгляды. В кадр попадает самый крутой парень в зале. Бармен и различные прихлебатели смотрят на него в ожидании реплики. Собирается ли он убить незнакомца прямо сейчас или сначала поиграет с ним? Конечно, они не знают, что я не настоящий китаец, я Дэвид Кэррадайн, шаолиньский монах, и я могу бить ногами быстрее, чем обычный человек может стрелять. Я Алан Лэдд, но люди зовут меня просто Шейн.

Внезапно раздается голос из глубины комнаты, за бильярдным столом:

– Эй, вы все, оставьте его в покое. Он такой же ниггер, как и мы. У него просто на лице повязка телесного цвета.

Вполне обоснованно раздается всеобщий смех. Некоторые смеются сильнее, чем того заслуживает шутка, но они приветливы. Напряжение спадает. За меня поручились. Я схожу за черного. Я иду вглубь бара. Музыка неплохая. Старомодная, больше ритм-н-блюз, чем рэп. Она звучит из экстравагантного музыкального автомата, который проигрывает компакт-диски.

Стив сидит за столиком с четырьмя другими парнями. Троим из них около пятидесяти, четвертый парень старше: ему шестьдесят или больше, волосы почти белые. У всех есть пиво и закуски. Арахис и жареные свиные шкварки. Я сажусь. Разговор прекращается. Никто не выглядит враждебным, все просто спокойны. Молодая официантка, одетая в розово-фиолетовую лайкру с головы до ног, подходит и выпячивает широкое бедро. Старик с седыми волосами ласково поглаживает ее. Она говорит ему, что он слишком стар. Он отвечает, что проблема не в том, что он слишком стар, а в том, что у него слишком большой. Я прошу бутылку «Бада» и еще одну порцию того, что пьют все остальные. Я предлагаю двадцатку, она выхватывает ее.

– Дай человеку сдачу, – говорит Стив, – без всяких твоих игр.

– Он белый, – говорит старый мужчина мужчинам помоложе. – Почему бы нам не спросить его?

– Но это не значит, что он знает правду. Может, он вообще ничего не знает.

– Я считаю, что надо его спросить.

– Я считаю, что ты придурок.

– Этот, с белыми волосами и большой пастью – Марлон Мэйпс, – говорит Стив. – Это Рэд, Кенни и Шейверс.

– У нас тут спор. И эти идиоты не видят правды, – говорит Рэд. – Ты готов к правде, белый парень?

– Это мой друг, – говорит Стив.